Победителем Одоакра стал остготский военачальник по имени Теодорих, который привел свой народ с востока в Италию, встречая полное одобрение империи, чтобы лишить гуннов и их союзников владений и всего того, что принадлежало только им. Гунны и готы были еще раз натравлены друг на друга, и полное исчезновение первых чем-то напоминает безжалостную дикость варварских войн героического века. Традиция гласит, что Теодорих убил Одоакра собственными руками. Люди желали верить этому. Для нас интереснее то, что Теодорих и его готы, даже будучи арианами, были сразу приняты римским сенатом и народом. Именно сенат, официальный класс землевладельцев, сокрушил Одоакра и сделал возможным правление Теодориха — и не потому, что Теодорих мог править или правил каким-то отличным от Одоакра образом. Он был послан императором. Этого было достаточно. Здесь, как и во все трудные времена периода разложения античности, мы можем проследить жестокие и эгоистичные интересы сравнительно небольшой группы семей, богатство и влияние которых основывалось на владении землей. Нельзя представить себе более сильного стабилизирующего влияния, чем твердая решимость этих семей сохранить в неприкосновенности свое достояние и не признавать над собой никакого господина кроме римского императора.
Остготы поселились на земельных угодьях долины По, которые раньше возделывались их предшественниками. Это подтверждается изучением географических названий; но было бы натяжкой отрицать, что готы селились и к югу от этой области. На самом деле создается впечатление, что Теодорих не стал сосредотачивать большей части своего народа в долине По не из страха перед римлянами, а, скорее, из-за того, что ему грозила опасность с севера. Изолированным группкам варваров, которые смогли продвинуться дальше на юг, римляне не досаждали. Однако обычно готы занимали земли, оставленные различными племенами, дружественными Одоакру, и им стоило некоторого труда избежать столкновения интересов с римской земельной аристократией, как светской, так и церковной. По-видимому, Теодорих даже назначил римлянина арбитром в делах о распределении собственности.
Как господин своих собственных подданных и признанный представитель императора Теодорих имел полный контроль над Италией. Стоявшая перед ним проблема заключалась не в создании изощренных планов синтеза и унификации, а в том, чтобы править и готами, и римлянами, не делая различий, поскольку благополучие и тех и других было основано на сельском хозяйстве, и защищать и тех и других от опасности появления новых голодных варварских народов. Наделе это означало, что в Италии, как и ранее, продолжалось римское управление; и Теодориху, ввиду его имперского поста, сенат и население Рима оказали прием со всеми почестями. Следовательно, кризис в Италии был не конституционным, а политическим и, особенно, землевладельческим. Но сам факт кризиса подразумевается в каждой строке той своеобразной литературы, которую породило пришествие Теодориха. Можно было бы ожидать, что римские чиновники, которые по роду своей деятельности больше всего соприкасались с этим варварским королем, станут всеми силами подчеркивать соответствие его правления лучшим традициям. Но мы сталкиваемся с чем-то большим — чем-то, не имеющим прецедентов в истории римско-варварского взаимодействия: сознательным усилием, со стороны римлян, представить Теодориха даже более великим варваром, чем он был в действительности. Вдохновителем этого начинания был Кассиодор, римский сенатор редких достоинств и образованности, особым достижением которого стала поддельная родословная Теодориха, связывавшая его с родом Германариха Амала, величайшего готского военачальника в период до нашествия гуннов
