После того как я встретил своего мастера, он направил меня к другим мастерам, они были разными. Среди них были великие и знаменитые мастера, но они также не говорили много.
Мы просто проводили время вместе, проводили вместе жизнь. Мы чувствовали друг друга, наши сердца бились вместе, это была внутренняя связь. Все знания мы получали у природы. Мастера всегда говорили, что Небеса и Земля прекрасны и нет нужды говорить об этом. Четыре сезона имеют очень ясную связь, и нет нужды это обсуждать. Это очень спокойная, очень мирная жизнь.
После того как я повстречал их, я решил провести полгода один в пещере, чтобы практиковать и медитировать. Это была очень благодатная и размеренная жизнь, которая успокоила мое сердце. Я проводил время с природой, у меня была полная духовная жизнь. Мы не нуждались ни в чем, все есть в природе и все находится в единстве.
В горном монастыре у меня было все - огромная библиотека, мой гуцинг[30], кисти и краски. Но главное - мастера, которые меня окружали и давали мне возможность наблюдать за ними. Мои вибрации становились все выше и чище. И музыка помогала мне в этом. Даже возможность прикосновения к обычным людям и особенно женщинам стала пугать меня и понижала мои вибрации. Само при- косновение было равносильно смерти.
Однажды мне поручили пойти в город по делам монастыря. После долгого пребывания в горах город показался мне ужасным скоплением низких энергий. Я задыхался в нем. Тем не менее я посетил дом своей матери. Она была совсем слаба и, я думаю, даже не узнала меня, ведь прошло более двадцати лет. Увидев меня в монашеских одеждах, она протянула мне подношения и вновь занялась тем, что и делала, продолжая толочь в ступке какие-то корешки. Я долго сидел около нее, но она так и не заговорила со мной.
Я уже собирался было уходить. Но тут в дверях показалась знатная госпожа. Она поклонилась мне, затем моей матери. Моя мать отложила ступку, взяла с полочки лекарство и протянула ей. Госпожа дала матери несколько лянов серебра и вышла. Я не знаю, какая сила заставила меня идти за ней. Но только когда передо мной закрылись ворота ее дома, я осознал себя.
Я стоял перед ее домом, не в силах уйти, не в силах дышать, не в силах просто жить. Я не знаю, что случилось со мной. На следующий день она вышла из ворот. Я все так же стоял. Она поставила обычные подношения для монахов и хотела уйти, но я заговорил с ней.
Та женщина, у которой вы покупали вчера лекарство, это - моя мать.
