– Какой?
– Поступай так же со своей живописью. За последнее время ты уже пару раз прокалывался.
Джеймсу нечего было возразить. Он стал беспечным. Он посмотрел на ящик стола, в котором спрятал пакет с покупками.
– Если бы не работать на компанию мамы и папы после колледжа, чем бы ты хотел заниматься?
Томас немного помолчал:
– Не знаю. Я об этом пока не думал.
– А если бы подумал?
– Отец Брайана Хольстрема работает на ФБР. Он рассказывал нам крутые истории. – Томас пожал плечами, потом поднял руку с растопыренными пальцами. – Ужин в пять.
Брат закрыл за собой дверь, оставив Джеймсу ровно четыре минуты, чтобы привести себя в порядок, и одну минуту, чтобы сесть за стол. Джеймс помчался в ванную, и мысли о Филе ушли прочь вместе с потом и грязью.
Над головой захрипел динамик, напоминая Джеймсу о том, где они находятся и почему. Скоро начнется посадка на рейс. Джеймс поддел подбородок Джулиана носком своей кроссовки.
– Это было мило с твоей стороны, – сказал Джеймс, имея в виду пончик, которым пожертвовал Джулиан. – Ты хороший брат.
Джулиан не ответил, только посмотрел на него, потом снова уткнулся в телефон, засунув остатки пончика в рот.
Стоя рядом с сыновьями, Джеймс допил кофе и принялся за овсянку, добавив к ней пакетик орешков и сухофруктов. Пока он ел, в поле его зрения попадали то шлепанцы, то лоферы. Он выскреб дно миски и доедал последнюю ложку, когда перед ним остановилась пара сандалий, украшенных искусственными бриллиантами. Блеск был невероятный. Потом он почувствовал присутствие их владелицы и напрягся. Пульс бился в горле. Ему незачем было видеть, кто одет в сшитое на заказ открытое платье с тонким кожаным поясом на изящной талии. Ему незачем было поднимать взгляд выше крошечной перламутровой пуговки у выреза и смотреть в худощавое лицо, чтобы понять, кто перед ним.
Только что проглоченная овсянка тяжело упала в желудок. Какого черта?
– Привет, Джеймс, – поздоровалась с ним мать, скупо улыбаясь.
Во второй раз за эту неделю он невероятно удивился ее неожиданному появлению.
Джеймс во все глаза смотрел на женщину, которая лгала ему и его сыновьям в течение пяти лет. Это та самая женщина, которая настолько ненавидела его талант, что велела вернуть первый набор масляных красок, который подарила Эйми на его двенадцатый день рождения. «Это легкомысленный талант, Джеймс, он не стоит того, чтобы ты тратил на него свое время».
И это говорила женщина, которая сама была художником. Блестящим художником. Он видел картину в коридоре второго этажа их дома в Пуэрто-Эскондидо. В своих дневниках Карлос описывал и другие ее работы, которые она написала во время своего длительного пребывания в Мексике.
