Потом стер это слово, но оно отпечаталось в моем сознании. Мгновение мы сидели в полной тишине и оба смотрели на пустую доску.
– Какой ты себя видишь, когда станешь взрослой, Мэгги?
Я много думала об этом, задавая себе тот же самый вопрос. Кем я хочу быть? Кем я могу стать? Возможно, писателем. Я могла бы публиковать книги через интернет, и мне никогда не пришлось бы покидать свой дом. Или, может быть, художником, а папа и мама могли бы отвозить мои работы на выставку для продажи. Или, может быть…
Я взяла маркер и написала именно то, какой мне хотелось бы стать.
Счастливой.
Брукс тоже взял маркер и написал, каким бы сам хотел быть.
Счастливым.
Он стер наши слова и, вскочив с кровати, подошел к моему столу и начал рыться в куче ручек и карандашей. Найдя то, что хотел, он вернулся ко мне и начал снова писать на доске.
Когда-нибудь ты проснешься, Магнит, и, покинув свой дом, откроешь для себя мир. Когда-нибудь ты решишься увидеть его целиком, Мэгги Мэй, и в тот день, когда выйдешь наружу и сделаешь первый глоток воздуха, я хочу, чтобы ты отыскала меня. Несмотря ни на что, найди меня, потому что я хочу первым показать тебе этот мир. Я хочу помочь тебе реализовать твой список желаний. Хочу показать тебе весь этот безграничный мир целиком.
Именно так. Он для меня весь мир, но никогда об этом даже не узнает.
Обещаешь? – написала я.
Обещаю! – ответил он.
Я начала стирать слова, но, когда провела по ним рукой, исчезло только мое «Обещаешь?». Он улыбнулся и показал мне свой перманентный маркер.
– Он не стирается. Я хочу, чтобы ты сохранила доску в таком виде. Сохрани ее как мое обещание тебе. Завтра я принесу новую для нашего обычного общения.
Я раскрыла губы, словно в попытке заговорить, но слова не шли. Он понимающе улыбнулся.
– Всегда пожалуйста. А теперь музыка?
Я кивнула, мы оба улеглись на кровать, и он достал свой iPod. «Водопад» в исполнении The Fresh & Onlys.
– Послушай, как офигенно на протяжении песни усиливается звук электрогитары. Ощущение, что ты в центре того места, где соединяются ничто и все. Вслушайся и оцени, как виртуозен бас-гитарист. То, как широко он использует возможности грифа, это… – он вздохнул, хлопнув себя ладонью по груди, – бесценно.
Я едва ли что-то понимала из того, что он рассказывал, когда говорил о музыке, но мне нравилось его воодушевление.
– Брукс, – Келвин просунул голову в дверной проем и, приподняв брови, с нетерпением смотрел на своего лучшего друга. – У нас репетиция в пять. Поторапливайся. Нам нужно закончить демозапись, которую планировали отослать, – сказал он.
