– Мэгги, – сказала мама, глядя в мою сторону. – Пойдем, дорогая.
Я изо всех сил старалась выйти из дома. Изо всех сил пыталась сделать шаг вперед, но паника была непреодолимой. Каждую секунду мой разум приказывал мне шагнуть вперед, но я почему-то отступала назад.
– Что ты делаешь? – спросил Келвин, глядя на меня, как на сумасшедшую. И все смотрели на меня точно так же.
А разве не так?
Разве я не сошла с ума?
Я слышу его шепот. Он может увидеть меня. Он может причинить мне боль.
Я пятилась назад все дальше и дальше и испугалась, наткнувшись на стену. Я не смогу выйти ни улицу. Там опасно. Умом я понимала, что это не так, но единственное, что мне хотелось почувствовать, это безопасность. Мир пугал меня, и в последнее время страха во мне стало больше, чем силы.
– Идем, Мэгги! – застонала Шерил. – Ты все нам испортишь.
Мама ущипнула ее за руку.
– Шерил Рэй, прекрати!
Однако, она была права. Я все всем испортила. Мне жаль. Мне так жаль.
Я сделала еще один шаг назад и, прежде чем осознала это, ноги сами понесли меня обратно в родительскую спальню. Это было самое безопасное место, и у меня не было желания его покидать. Дрожа всем телом, я забралась под одеяло. Я не могла дышать. Не могла избавиться от звуков в своей голове. Не могла отключить свой мозг.
Когда одеяло начало сползать с меня, я вцепилась в его края, борясь за то, чтобы удержать. Он нашел меня. Он нашел меня.
Меня накрыло волной облегчения, когда я увидела папу. Мои глаза были широко распахнуты и полны паники, и я практически ощутила, как беспокойство за меня осело в его груди. Он приподнял одеяло и сел рядом со мной. Я не могла остановить собственную дрожь.
Ш-ш-ш-ш…
Ш-ш-ш-ш…
Дьявольские звуки ядом проникали в мой разум. Все, о чем бы я ни подумала, сопровождалось воспоминаниями о его настойчивом шепоте.
Я не могу выйти из дома. Если сделаю это, он увидит меня. Я не могу говорить. Если начну, он услышит меня.
– Мы справимся с этим, Мэгги, – сказал папа, притягивая меня в свои объятия. – Мы все исправим, несмотря ни на что.
Это был первый раз в жизни, когда папа лгал мне.
Когда он встал и вышел в коридор поговорить с мамой, я еще плотнее завернулась в одеяло. Дрожь не прекращалась, пока я слушала, как мама озвучивает свой самый глубокий страх:
– Что, если она никогда не оправится от этого? Что, если она больше никогда не станет собой? Что станут думать люди? Что они скажут?
– С каких пор нас заботит то, что скажут люди?
– Всегда, Эрик. Нас всегда волнует, что скажут люди.
