И совершенно очевидно, что отныне мы будем счастливы.
***
Когда наступило утро, я вскочила первая, ожидая увидеть внизу свои вафли. Но папа и мама еще спали, когда я прокралась в их спальню.
– Эй, ребята, вы проснулись? – прошептала я.
Тишина.
Похлопав папу по щеке, я повторила:
– Эй, пап, ты проснулся?
– Мэгги Мэй, сейчас еще рано вставать, – пробормотал он.
– Но ты обещал сделать вафли! – захныкала я.
– Утром.
– Уже утро, – простонала я и, подойдя к окну, отдернула шторы. – Видишь? Солнце взошло.
– Солнце – обманщик, и именно поэтому Господь создал шторы, – зевнула мама, переворачиваясь на бок. Открыв глаза, она взглянула на часы на тумбочке. – Половина шестого в субботу – это не утро, Мэгги. Возвращайся в постель, мы разбудим тебя.
Они не приходили меня будить до восьми утра, но, к их удивлению, я так и не уснула. День тянулся медленнее, чем мне хотелось. Родители заставили меня сходить посмотреть танцевальное выступление Шерил, которое длилось дольше, чем нужно. И, как только мы вернулись домой, я была готова мчаться к Бруксу. Но мама сказала, что мне нужно просто пойти поиграть, и то при условии, что возьму с собой Шерил. А она, даже после того, как я извинилась перед ней, все равно не хотела быть подружкой невесты. Так что мне пришлось улизнуть одной, чтобы встретиться в лесу с Бруксом. Я бежала по улицам нашего квартала с идеально покошенными газонами и такими же идеальными клумбами. Харпер-Каунти был маленьким городком, где все друг друга знали, так что не пройдет много времени, и кто-нибудь сообщит маме, что, так мол и так, но меня видели бегающей по улице в одиночку. Поэтому я должна ускориться. Просто это не очень получалось, потому что мне обязательно нужно остановиться на перекрестке, посмотреть туда-сюда на дорогу и перебежать улицу к дому миссис Бун.
Газон миссис Бун был полной противоположностью всем остальным. На нем повсюду росли цветы, не подчиняясь какому-то определенному порядку. Желтые розы, лаванда, маки – назовите любой цветок, и он, скорее всего, растет во дворе миссис Бун. Никому никогда не приходило в голову останавливаться перед домом пожилой леди. Все называли ее грубиянкой и надменной ворчуньей. Чаще всего она сидела одна на своем крыльце, раскачиваясь взад-вперед в кресле-качалке и ворча себе под нос, когда ее кот Маффин начинал бегать по всему двору.
Моим любимым моментом было, когда миссис Бун уходила в дом, чтобы налить себе чаю. Она пила чаю больше, чем может себе представить человек. Однажды мы с Шерил наблюдали за ней через улицу и были потрясены, сколько раз за это время она покидала свое кресло-качалку и возвращалась обратно с чашкой чая.
