— Почему счастливчик? — спросил я.
— А разве нет? Я же по тебе вижу.
— Проходи, прорицательница, — сказал я, жестом приглашая Ольгу.
Она перешагнула порог, держа сверток в вытянутой руке.
— Что там? — я кивнул на сверток.
— Пирожное. Маша передала, чтобы ты в обед попил чаю.
Я пожалел, что пригласил Ольгу зайти. Надо было взять пирожное, поблагодарить и на этом закончить разговор. Ольга стояла в коридоре, распространяя запах острых духов, и выжидательно смотрела на меня.
— Проходи, — сказал я, забирая у нее сверток. — Попьем чаю вместе.
Мне казалось, что она откажется и уйдет. Но Ольга уверенно шагнула на кухню и сказала, словно была здесь хозяйкой:
— Ты посиди, я сейчас поставлю чай.
Она принесла из кухни две чайные чашки и положила на тарелку пирожное. Потом заварила чай, разлила его по чашкам и присела к столу. Ольга была крупноватой женщиной с немного скуластым, но приятным лицом. Смоляные волосы и такие же черные глаза придавали ей вид восточной женщины.
— Как твой братец? — спросил я. — Поймал своего чеченца?
— Поймает, куда он от него денется? — смеясь ответила Ольга и подвинула к себе сахарницу. Насыпала в чашку две ложки сахара и стала неторопливо размешивать его. Очевидно пыталась понять, куда я клоню разговор.
— А как вы оказались в Чечне? — спросил я.
— Что значит оказались? — не поняла Ольга. — Это наша земля. Там родились мой дед и прадед. И никогда она не называлась Чечней. Это была земля Терского казачьего войска.
— Но в тебе есть что-то восточное, — заметил я. — Не то цыганское, не то кавказское.
— Бабка была турчанкой. Дед перед самой революцией привез ее из Турции. Он воевал на турецком фронте.
— А почему такая вражда к чеченцам? — спросил я.
— Ты можешь представить, чтобы русский отрезал голову чеченцу и хвалился, показывая ее всем? Вот то-то и оно, что нет.
А чеченцы делают это. Они изгнали с наших родовых земель, с территории Терского казачьего войска четыреста тысяч русских.
А скольких убили, изнасиловали трудно представить даже в самом кошмарном сне. И никто не сказал им за это даже слова осуждения. — Ольга зажмурилась и тряхнула головой. На ее скулах заходили желваки, она сразу стала некрасивой. — Но мы, казаки, ничего им не простим. Чеченцы зарезали мою сестру и зятя.
— Прости, я не хотел, — сказал я и кивнул на чайную чашку: — Пей, а то остынет.
— В другой раз. — Ольга резко встала и направилась к выходу. Осторожно закрыла за собой дверь и я услышал стук ее каблуков на лестничной площадке.
