Наконец, у меня сняли контрольную кардиограмму, после чего доктор сказал:
— Завтра, Баулин, можете отправляться домой. Но старайтесь больше не попадать сюда.
И тут я увидел глаза Кричевского. В них стояли слезы. Он наверняка надеялся, что покинет больницу раньше меня. Доктор тоже увидел его глаза. По всей видимости, взгляд Кричевского смутил его. Поэтому он похлопал Михаила Юрьевича по плечу и сказал:
— И вас тоже будем выписывать завтра. Звоните жене, пусть готовится встречать.
Кричевский тут же достал свой телефон. Я вышел в коридор, спустился по лестнице и очутился на улице. Лицо обдало ветерком, я услышал, как зашелестели листья и над головой пискнула пичуга. Я поднял голову, но не увидел ее. Липа уже отцвела. Вместо пахучих желтых цветов на ее ветках висели маленькие светлые горошины. Ими была усыпана земля под деревом. Я поднял одну горошину, поднес к лицу, понюхал, но она ничем не пахла. От обилия свежего воздуха у меня слегка закружилась голова. Постояв несколько минут под липой, я пошел в свою палату.
Еще в коридоре увидел, как в ее открытую дверь проскочила сестра со стойкой в руке, на которой была капельница. Я кинулся за сестрой. Кричевский лежал на каталке, около него стоял врач и держал его за руку. Сестра вводила иголку капельницы в вену. Врач поднял стойку и они вместе с сестрой покатили каталку в реанимационную палату.
Какое-то время я не мог прийти в себя. Еще несколько минут назад Кричевский, собиравшийся домой, обменивался колкостями со Спиридоновым. Достав расческу, Михаил Юрьевич начал приводить в порядок свой венчик вокруг головы. Смотревший на него Спиридонов почесал волосатую грудь и заметил:
— А боженька-то волос тебе не шибко отвалил.
— Он мне предлагал сивые, как у тебя, — сверкнув черными выпуклыми глазами, ответил Кричевский. — Я отказался.
Сейчас Спиридонов сидел на кровати и отрешенным взглядом смотрел через открытую дверь в коридор, по которому только что увезли его непримиримого оппонента.
— Что случилось? — спросил я сталевара.
— Да все эта подлая газета, — он кивнул на подушку Кричевского, на которой лежал свежий номер «Коммерсанта». Эту газету по просьбе Михаила Юрьевича купила ему медсестра. — Глянул в нее и обомлел. Оказывается, за одну ночь рубль по отношению к доллару упал в три раза. — Спиридонов покачал головой и добавил: — Надо же. Человек пережил блокаду, горячую и холодную войну, а вот падения рубля не выдержал.
С кровати Кричевского послышался писк. Я повернул голову и только сейчас заметил, что рядом с подушкой лежит сотовый телефон. Сталевар протянул руку и накрыл его одеялом.
