И это вызывало вопрос: «Почему?» Почему Люку позволили этот вызов?
Палпатин даже использовал такой термин, как «снисхождение» — слово, которое он, как правило, не использовал по отношению к своему джедаю…
И что все это значило?
— Люк?
Он повернулся, внезапно понимая, что Вейдер называл его по имени.
— Да?
— Ты слышал мой вопрос?
— Нет. Я не слушал, — кратко ответил Люк, давая понять, что у него не было никакого интереса к претензиям его отца, никакого интереса к очередному вскапыванию вендетты.
— Почему ты не искал меня? — спросил Вейдер; по тону было понятно, что он собрал все ранее сказанное в один вопрос.
Люк вновь отвернулся, уставившись на далекие огни города, раздумывая… не что ответить, а ответить ли вообще. Может, ему самому развернуться и уйти из комнаты?
После еще одной продолжительной паузы, сопровождаемой только механическим дыханием Вейдера, Люк досадливо вздохнул. Как он позволил затянуться разговору настолько, что его отец спросил подобное?
— Я же говорил тебе, Бен сказал, что мой отец умер, что он убит Дарт Вейдером.
Басовый тон Вейдера стал негодующим и резким, а колебания в Силе походили на волновой фронт:
— Кеноби был озлобленным слабым стариком, наполнившим твою голову ложью.
Но хоть Люк и согласился ответить отцу, потакать ему он не намеревался:
— Кеноби был прав. Мой отец умер двадцать пять лет назад, в момент, когда появился Дарт Вейдер. Все, что он из себя представлял, было уничтожено тем существом, с его пустой шелухой бессмысленных амбиций.
Обвинение было резким, предназначенным для окончания дискуссии, но его отец промолчал, вынуждая Люка продолжать. Истощение довело его до опасного края, с которого он мог сорваться в любой момент. Люк встретил глаза отца, пытливо всматриваясь в них — будто разглядывая некий необычный объект, голос был отстраненным и сдержанным:
— Они действительно стоили того, твои амбиции? Стоили всех страданий, что ты принес? Как ты спишь теперь… и спишь ли ты вообще? Может ли машина спать — или чувствовать вину?
— Я пойман в ловушку этого скафандра, благодаря твоему драгоценному учителю джедаю!
Люк мягко покачал головой, нисколько не задетый.
— Я не защищаю его. Я испытываю к нему не больше лояльности, чем к тебе.
Тонкий шип, воткнутый небрежно и мимоходом, но с полным пониманием его силы. Вейдер знал это — мальчик давно научился играть по правилам Дворца, установленных Императором — в конце концов, он учился у истинного мастера. Интриги, хитрость и уловки, скрытые мотивы… или откровенно показываемые намерения.
