Но и со стороны Палпатина были, как минимум, некоторые уступки, поскольку периоды времени, проводимые Люком за пределами Дворца, вдали от манипуляций, становились все более продолжительными, и это происходило не по выбору его Мастера. А иногда Палпатин и вовсе уступал в спорах.
Победы были небольшими — каждый получал то, что мог… и на что рассчитывал.
Высокие покрытые орнаментом двери Палаты Аудиенций еле слышно отворились, и оттуда вышел Вирс — один из генералов его отца; увидев Люка, он тут же повернулся к нему, щелкнул каблуками и склонил голову в образцово военном поклоне. Люк посмотрел на него без всякого выражения эмоций, лишь отмечая про себя факт его присутствия здесь — чтобы позже обдумать это.
Следом вышел канцлер Амедда и слегка кивнул, приглашая Люка, успевшего уже отвернуться от уходящего генерала. Он в последний раз сделал глоток чистого свежего воздуха и тщательно убрал за ментальные щиты все принадлежавшие только ему мысли и переживания, связанные с этим тревожным местом.
И затем шагнул вперед.
Необузданный джедай Палпатина спокойно шел вдоль длинного зала, не глядя по сторонам и не отводя глаз от Мастера. Уже на половине пути он знал: что-то не так — и Палпатин отчетливо ощущал это. Возможно из-за того, что в зале не было никого кроме Амедды, а когда Император наказывал своего нового ученика, он всегда делал это за закрытыми дверями; между Императором и его джедаем не должно было быть никакого публичного разногласия. Подойдя к трону, Люк плавно опустился на колено, в который раз ощущая мимолетное чувство неловкости и негодования. В отличие от своего отца он никак не мог привыкнуть к этому — он решил никогда не привыкать.
— Неймодианский мятеж был подавлен, Мастер. Заговор провалился, и все военные заводы остались нетронутыми. Военное положение введено только на Северном материке, но я не предвижу проблем там. Ситуация нормализуется в течение месяца при сохранении комендантского часа и ограничений на ношение оружия.
Пока джедай говорил, Палпатин молча рассматривал его, по-настоящему не вслушиваясь в доклад — в этом не было необходимости: либо джедай выполнил приказ, либо его бы здесь не было. А о том, что он не сделал, Палпатин уже знал и так.
Поэтому он просто смотрел, вновь восхищаясь своим Волком. Восхищаясь его голубыми глазами цвета сумрачного льда, его волнистыми, непослушными волосами, достающими до плеч и обрамляющими удивительно молодое лицо, фактически темными на фоне бледной кожи, его шрамами, которых не было, когда он только прибыл сюда, а теперь изрезавших и его душу, и тело — но ему это шло, придавая прежде несколько наивному лицу темное очарование, на смену неопытности и простодушию пришли значимость и серьезность.
