— Нет, — тихо ответил паренек и, спохватившись, поправился: — А может, и есть, не знаю.
— Сам откуда?
— Тутошний, — паренек неопределенно повел головой в сторону.
— Ну вот, а я нетутошний, пробираюсь домой в Минск, боюсь, как бы немцы не задержали.
— Давеча на дороге не ты на мотоцикле ехал? — спросил паренек.
— Нет. Я тоже видел его. — А откуда идешь?
— Бежал я с земляных работ у немцев.
— А-а… Это не вас давеча в Смоленск гнали?
— Нет. Нас еще в апреле мобилизовали.
Они присели рядом на мшистых купинках и понемногу разговорились.
— Весь народ с места посгоняли, всю жизнь покалечили, — серьезно, как взрослый, сказал паренек. — Никто теперь не знает, где его дом.
— Ты учился?
— А как же, семь классов кончил. В этом году собирался в техникум, ждал, когда брательник из армии вернется, да не дождался.
— Кем же ты хотел стать?
— Фельдшером.
— А кем стал теперь?
Паренек исподлобья посмотрел на Савушкина:
— Никем. Ловчу, как бы прожить, и все тут.
— Врешь.
— Ей-богу, правду говорю!
— Врешь, — рассмеялся Савушкин.
— Не, не вру, — упрямо сказал паренек, а сам улыбнулся.
— Эх ты, конспиратор! Как звать-то?
— Алексей.
Савушкин спросил, как ему поближе выйти на Оршу; Алексей начал объяснять, вдруг умолк на полуслове и стал смотреть в сторону деревни.
— Что ты там разглядел? — спросил Савушкин.
— Тихо! — приказал паренек, продолжая смотреть в сторону деревни. — Так и есть, полицай на велосипеде катит. Ну бывай здоров, мне надо тикать.
Паренек вскочил и, пригнувшись, побежал по кустам в лес.
Да, это ехал Никанор Решетов, направляясь на свидание с Савушкиным.
Велосипедист приближался. Савушкин уже видел точно, что это Решетов, видел болтавшийся у него на груди автомат. «Как же теперь быть? Парень ведь где-то поблизости…»
Савушкин встал, выбежал на дорогу и зашагал навстречу велосипедисту. Было видно, что Решетов его заметил. Он перестал крутить педали и медленно ехал, смотря по сторонам.
Они сошлись возле мостика. Решетов соскочил с велосипеда.
— Что случилось?
— Ничего страшного… — Савушкин рассказал о пареньке.
Решетов усмехнулся в желтые, прокуренные усы:
— Не косит он малость?
— Косит.
— Значит, Лешка Мухин — партизанский разведчик. Этот босяк мне стоит нервов. Он уже не раз предлагал командиру отряда ликвидировать меня. Тот запрещает, а почему — объяснить не может. — Решетов посмотрел в сторону леса. — Вот черт окаянный, ведь он где-нибудь тут прячется. Что же делать? — Он подумал и сказал: — Придется сделать так: я тебя задержал и веду к деревне Зыково, вон туда, а по дороге поговорим. Пошли.
