Он подошел к блестящему столику, накрытому белой тканью, откинул стерильную салфетку. В объемной кювете лежал целый набор металлических, каучуковых и деревянных наконечников. Рука помедлила. Он выбрал один из самых толстых. Присоединил его к резиновой трубке и подкатил штатив с двухлитровым солевым клистиром.
«Войдет ли? – нервно усомнился он. – А мы используем заглушку».
Он взял баночку с вазелином.
Людмила ощутила пальцы доктора. Он чем-то умащивал ее вход. Жидкий вазелин потек ниже, она услышала, как жирная капля пухло шмякнулась о кафельный пол. Она смотрела на желтоватые ромбики метлахской плитки, считая их перемычки: один-два-три, а четвертая треснута пополам. Когда это все закончится? Мама… Белый халат отлетел в сторону. Сухие пальцы медсестры давили ей на затылок. Зачем она так сильно давит? Белый халат снова подлетел ближе. Сердцевина ануса почувствовала холод стали. У доктора отчего-то дрожали пальцы, он чертыхнулся, но надавил. В нее! Она вскрикнула от боли.
– Не кричите мадемуазель, и не сжимайте так анус, – услышала она позади себя.
– Может, взять троечку? – это был тихий голос ассистентки.
– Нет, нам нужна пятерка…
Людочка снова вскрикнула и напряглась. Наконечник не шел даже с вазелином. Желтые ромбики: один-два-три, а четвертый треснут.
– Расслабьтесь, Людмила Павловна. Не смейте так сжиматься, – его ладонь внезапно ударила ее по ягодицам. Раздалось несколько звонких шлепков, и наконечник влетел в узкий проход.
– А-а-а, – застонала Людмила. – Не-ее-ее-т!
– Это неприятно, мадемуазель, но не смертельно. Теперь я поверну кран, и в вас потечет водичка. Вы должны потерпеть несколько минут, прежде чем Дарья Алексеевна отведет вас на горшок. Старайтесь глубоко дышать.
Через несколько секунд Людочка кричала в голос, а вода все лилась и лилась. И после этого коварный доктор смазал вазелином деревянную заглушку и заткнул ею вход. Людочка дернулась, чтобы соскочить, но сильная рука ассистентки крепко держала ее плечи, с силой пригибая к кушетке.
– Терпите. Я засекаю время. Я скажу, когда вам будет можно сходить на горшок.
Людочка выла и стонала, кусала губы и крутила головой. Её затылок взмок под сильной рукой Дарьи Алексеевны.
– Время вышло, вы можете опорожнить кишечник.
Дарья едва успела убрать толстую заглушку…
Эта мука длилась более двух часов. Нойман будто ошалел. Он ввел в Людочку подряд шесть двухлитровых клистиров, всякий раз все дольше и дольше заставляя ее терпеть. Он использовал различные по форме, деревянные и каучуковые заглушки. Людмила ослабла и еле шевелила ногами. Ей казалось, что эта мука никогда не кончится. Что она попала в настоящий ад. Нойман заставлял ее принимать клистиры в разных позах: на боку, на коленях, лежа на животе, лежа на спине. Один-два-три ромбика, а четвертый треснутый… Последний он осуществил таким образом: положил Людмилу на спину и заставил ее согнуть и развести ноги.
