* * *
Когда Людочка переступила порог маленького кабинета, навстречу ей вышел высокий светловолосый немец, лет сорока, с грустными льдистыми глазами и льняными волосами. Он прихрамывал на одну ногу, а на правой щеке его красовался багровый шрам от ожога.
– Что вам угодно, господа?
– Здравствуйте, Артур Карлович, – поприветствовал Краевский доктора.
– А, это вы, граф! – немец косо улыбнулся, непроизвольно прикрывая шрам ладонью.
Людочка поняла, что они были уже знакомы.
Доктор провел посетителей в небольшую, строгую приемную. Здесь стоял черный кожаный диван с высокой спинкой, широкий письменный стол, шкаф с книгами, пара стульев и более ничего. Далее шли высокие двери в процедурную.
– Может быть, чаю? – предложил доктор графу, вежливо, но немного отстранено. Чувствовалось, что это предложение звучало скорее для приличия.
– Нет, спасибо, Артур Карлович. Нам, если честно, некогда засиживаться. Как-нибудь в другой раз.
– Кстати, хотел узнать: как здоровье Его Сиятельства, князя Константина Николаевича?
– Благодарствую, все в порядке.
– Он нынче не заедет в наши края?
– Точно не могу-с сказать. Недавно я получил от него письмо, он сообщал, что едет за границу. Насколько понял, он собирался пробыть там до зимы.
– Ну-с, а чем я могу быть вам полезен, Анатолий Александрович? – решительно произнес доктор.
– Можете, можете… Прежде я хотел бы вас познакомить с моей спутницей. Сию милую барышню зовут Людмилой Павловной Петровой. Прошу любить и жаловать.
– Очень приятно, – доктор галантно кивнул Людмиле.
– Артур Карлович, нам надо бы уединиться для небольшого конфиденциального разговора.
– Ну что ж, – доктор порывисто встал. – Пусть Людмила Павловна подождет нас здесь, а мы с вами, граф, можем пройти в процедурную.
Распахнулась высокая, крашеная белой краской дверь, пахнуло касторкой, какими-то мазями, йодом и прочими медицинскими запахами. Людочка невольно поежилась: что он опять задумал? Я же совершенно здорова.
* * *
Дверь плотно закрылась перед самым ее носом. Она попыталась прислушаться, но тщетно.
– Артур Карлович, я прошу вас сделать этой юной особе несколько больших клистиров.
– Она нездорова? Что-то с пищеварением?
– Нет, она здорова… Но клистиры ей не помешают. Сделайте несколько и довольно объемных.
– Хорошо. Объем я регулирую на месте.
– Да, пожалуй. Я только попрошу вас быть с ней настойчивым, руководствуясь не ее жалобами и женскими капризами, а скорее медицинской необходимостью и пользой. Словом, не принимать от нее никаких возражений, проявляя бóльшую решительность, чем с другими. Вы меня понимаете? Я отъеду на пару часов. Вернусь и буду ждать. У вас она должна пробыть не более трех часов. И все три часа – никаких снисхождений. Даже если будут слезы… Буду откровенен. Вопрос тонкий… Я ценю и всегда ценил, доктор, ваше понимание. И понимание это будет и впредь мною щедро оплачено. Итак, она… Она должна почувствовать полное унижение. Возможно, физическую боль. Немного. И вот еще что… Как только закончите, пусть она примет у вас ванну с вербеной или лавандой. И сразу после ванны, вы дадите мне знак. Я должен с ней остаться наедине.
