Через минуту Краевский кликнул лакея. Стоит ли говорить, что несчастный «Ванька», увидев ошеломительную наготу Людочки, сначала вытаращил глаза, а потом вспыхнул как маков цвет, но тут же совладал с собой и, напустив на лицо выражение привычной учтивости, подал господам заказанный десерт и кофе. Он собирал на поднос блюдо с недоеденными устрицами и икрой. Расставлял в красивом ансамбле кофейные чашечки и пирожные. Людмиле казалось, что эти церемонии не закончатся никогда. Она боялась поднять глаза, боялась шевелиться. Дурнота подкатила внезапно, когда за официантом закрылась дверь. Увидев необычную бледность ее щек, граф подошел к ней, достал из кармана пахучую соль и поднес к ее носу. Она вздрогнула и очнулась.
– Не пугайте меня так, мадемуазель. Людмила Павловна, вы каких кровей будете? Кто был вашим отцом?
– Папа умер от ранения…
– Мне очень жаль… Нет, определенно в вас бежит кровь аристократки. Надо бы разобраться в вашей генеалогии. Может, ваша мама или бабушка были внебрачными отпрысками барствующих особ? Вы грохаетесь в обмороки не как простолюдинка. Да и когда я вас впервые увидел, то ваша стать, порода… Нет, вы не из простых. И все-таки, повремените с обмороками.
– Да… Но, не мучайте меня, – снова захныкала она.
– Ты видела, как он смотрел? – оживился Краевский. – А, впрочем, куда там, ты ничего не видела. Бьюсь об заклад, он навсегда запомнит это чудное видение – твои пленительные плечи и райскую грудь. Хотя, они здесь всякого насмотрелись. Но твои грудки – это особый изыск. О, как стоят твои соски. Девочка, сейчас я покажу тебе еще одну форму любви. Её привычно называют – французской. Я знаю, что ты не умеешь, но у нас все впереди… Я хотел перенести это на более позднее время. Но пощади меня, дорогая. У меня более нет сил терпеть. От вожделения лопнут мои тестикулы. Сядь на край стула. Не морщись. Тебе не больно так сидеть… Терпи, моя радость. Я спущу брюки, и ты возьмешь моего друга в свой прекрасный ротик. Не возражай. Открой его…Я покажу тебе движение… Так, так… И аккуратно с зубками. У тебя хорошо получается. Просто соси, – он крепко взял ее за затылок.
Людочка сделала все, что потребовал граф. Ей казалось, что в этом чувственном марафоне не будет конца, и скоро она умрет от разрыва сердца. Но разрыва сердца не случилось. Граф содрогнулся и выкрикнул что-то нечленораздельное. А у нее по губам побежала теплая влага, и стало солоно во рту.
Он сразу замолчал, устало плюхнулся на стул и застегнул пуговицы. Его взгляд стал чуточку рассеянным и сонным.
