– Ой, ну что же ты сама-то? – делано захлопотал вокруг нее счастливый Дятлов. – Нешто некому принести? Зачем тяжести поднимать? – он перехватил у жены поднос.
Она смущенно опустила руки. Полные плечи распрямились, высокие тугие груди дрогнули и поднялись кверху. Тонкая ткань плохо скрывала выпуклости спелых сосков. Да, молодая жена Дятлова была его главным сокровищем. Пока гость вместе с хозяином пили чай с пирогом, Дарья сидела скромно, потупив очи, искоса и чуть настороженно поглядывая на графа. Но как теплел ее взор, когда она встречалась глазами с супругом. Краевский довольно быстро вник в эту тайную игру глаз. И его душой овладело чувство непрошеной, но острой, словно нож, зависти.
Уже после ужина, в комнате гостиницы, куда любезно проводил его Дятлов, он вспомнил о том, что его собственная жена Руфина тоже беременна. И тоже четвертым ребенком. Но от этой мысли Краевскому отчего-то становилось гадливо и холодно. Он вспоминал облик вечно злой и худой Руфины, ее впалые щеки с коричневыми пятнами пигмента и тощую грудь, которая почти не полнела даже во время беременности.
«Ну, почему?! Почему?! Неужто этот Дятлов хитрее и умнее меня? Как он умудрился остаться богатым и при этом счастливым? А я? Я так дешево отдал собственную жизнь и счастье. За эти жалкие бумажки… Деньги и долги… Долги и деньги… Отчего мне не может родить та, кого я люблю больше жизни? Отчего я трушу даже спать с ней, как всякий нормальный мужик? Порвать ее, как порвал Дятлов свою нежную женушку. Овладеть всецело? И владеть всю жизнь. Чтобы она подчинялась и любила. А сейчас, я как лакей, тащусь на зов той, которая вызывает во мне лишь жалость и отвращение. Раньше я умел отвлечься проститутками. „Катькой“, наконец. Кстати, давно от него не было писем…»
Он вспомнил о том, что «Катька», то есть князь Константин Николаевич С-кий, забросал его письмами в апреле и мае. Он писал, что сильно соскучился, что хотел снять виллу в Ницце и провести на ней хоть неделю в обществе Краевского. Анатоль не отвечал. Последнее письмо от князя пришло в начале июня. Он заставил себя прочитать его. Князь умолял о встрече, предлагал приехать к Анатолю прямо домой, тайно поселиться в гостинице. На что Краевский отписался холодно, что ему нынче некогда, и что скоро он едет с семейством в деревню. Краевский знал, что эта холодность только распалит желания изощренного любовника. Он знал, что тот будет рыдать и грустить в Ницце, сидя в кафе, на берегу моря. Но отчего-то эти мысли теперь не умиляли Анатоля, а вызывали скорее жалость и досаду. Те же чувства, что нынче он испытывал и к жене. Он просто отодвинул от себя «Катьку», как и отодвинул свою семью и Руфину, отодвинул весь мир ради одной. Ради Людочки.
