– Ma chère, ты божественна во всем.
– Господи, у меня же есть и туфельки к этим платьям.
– Про шляпки и зонтик не забудь, – усмехнулся он.
Людочка нарядилась в роскошное фисташковое платье, отороченное по подолу атласными лентами и кружевами в тон, с овальным вырезом, едва открывающим ее высокий и нежный бюст. Она причесала волосы и заколола их шпильками. Шляпка и туфельки тоже смотрелись роскошно.
Граф сам сложил большую часть сладостей в огромную корзину. Достал из кошелька приличную стопку ассигнаций.
– Отвези деньги матери.
– Спасибо, Анатолий Александрович!
Неожиданно для самой себя она даже присела в небольшом книксене.
– Ну что ты делаешь? – покраснев, обронил он. – Ты еще благодаришь меня? Это я должен благодарить тебя за каждую минуту, проведенную с тобой. Мила, ты стоишь много больше, чем все эти презренные бумажки, – его глаза снова увлажнились. – Я люблю тебя, Мила!
– Я тоже вас люблю…
Они крепко обнялись.
– Возьми с собой все вещи и деньги. Сегодня мы уже не вернемся сюда.
– Могу я подняться на чердак, в свою комнату?
– Что ты там забыла? Старые тряпки?
– Но я уже давно там не была. Там мамина шаль и мои вещи…
– Ты же не навсегда уезжаешь. У нас еще полно времени до осени. Лишь к осени мы снимем тебе квартиру.
– Но я хотела… – Людочка замялась.
– Что?
– Я хотела повидаться с Еленой.
– Это лишнее. Забудь, ты более не горничная, а потому, тебе не стоит общаться с прислугой.
– Но, ведь мы были подругами.
– Были. Я не хочу, чтобы ты общалась с ней. И ни с кем иным. Отныне только я сам буду решать: с кем тебе водить дружбу.
– Но…?
– Мила, я отвечаю за тебя, и ты должна меня слушаться.
* * *
В этот день они немного прогулялись по городскому саду. Летний зной липовым медом растекался по воздуху почти с раннего утра, заполняя собой улочки старого города, делая горячими булыжники на мостовой. Казалось, даже птахи примолкли от июньского зноя. Людочка раскраснелась от жары, но шла легко, щурясь от сильных лучей. Тонкие пальцы вертели в руках зонтик. Краевский шествовал чуть позади, пропуская ее вперед. Он откровенно любовался походкой и статью своей молодой возлюбленной. Его волновало в ней все – и изгибы тонкой талии, которую он мог обхватить двумя ладонями, и прямая девичья спина, и мягкость плеч, и русый завиток, прилипший к вспотевшей впадинке на шее.
Мила не просто шла, она парила, притоптывая каблучками новых кожаных туфелек бежевого цвета с удивительными бантиками на боку. Ей нравилось останавливаться и, приподняв легкий подол, любоваться этими самыми туфельками.
