Граф нехотя привстал и подошел к широкому окну. На противоположной стороне улицы никого не было. Ветер гнал по мостовой обрывок бумаги, солнце палило прямо в глаза.
– Однако какое лето, – задумчиво проговорил граф. – Жалко, что мы с тобой сейчас не в Ницце, например… Ужасно хочется на море. Купать тебя в пенных волнах… Слушай, ну отчего мне все время хочется увезти тебя на море? Мы обязательно поедем во Францию и в Италию… Италия, Рим. Ты знаешь, я бывал в Риме. Меня все время тянет в этот вечный город. Сам не знаю, почему… Когда я ходил по его улочкам, мне казалось все таким знакомым и милым сердцу…
– Вы видите его? – перебила она.
– Кого?
– Того господина, в плаще.
– Мила, я знал, что ты девушка непростая, в тебе есть порода. Ибо, ты день ото дня поражаешь меня, то своими странными снами, то вот, теперь, фантазиями. Это же надо было вообразить, что за нами следят. Помилуй, да мы с тобой никому на этой планете ровным счетом не интересны. Мы – как два одиноких странника, встретившихся в безбрежном море таких же, одиноких душ. А то, господин в плаще. Мистика какая-то… Никого там нет. Там пыль и жара. А вон, нищий еще идет… Вот и вся проза жизни.
– Нет, он там был… – задумчиво произнесла она.
– Если и был, то сплыл? Ты наелась мороженым или еще заказать?
– Да…
– Еще??
– Нет, я не хочу больше. То есть спасибо. А вдруг его наняла ваша супруга?
– Моя супруга? – Краевский поморщился. – Она способна нанять лишь капеллана для чтения молитв. Ты невольно заставила меня вспомнить о ней. Мне придется уехать на этой неделе, на пару дней, повидать детей… Ладно, довольно о грустном. Поехали по магазинам и портнихам.
Расплатившись за мороженное, они покинули кафе галантного Шрота и пообещали ему бывать здесь чаще.
– На следующей неделе у нас появится две новинки: мороженное с винным ликером и ореховый шербет. Приезжайте граф, и привозите свою прекрасную спутницу, – говорил им Шрот, провожая до стеклянных дверей.
А далее любовники посетили два магазина с дорогим бельем. Продавщицы знаменитого салона мадам Дюмаж наперебой расхваливали и показывали Людочке новые модели шелковых и кружевных корсетов укороченной формы, множество панталончиков, пеньюаров, пошитых из немыслимых, нежнейших тканей, роскошных расцветок, ночных сорочек, чулок, подвязок и прочей дамской мишуры. У Людочки разбегались глаза. Из этих магазинов они вышли с огромным ворохом свертков, коробок и шуршащих пакетов.
Людочка смотрела на графа влюбленными глазами. Он лукаво посмеивался, видя её девичий восторг. В одну из примерочных он осмелился заглянуть сам и, воровски посматривая по сторонам, стянул с Людочки тонюсенькие батистовые панталончики с рюшами и шлепнул ее по розовеющему заду так, что она ощутила присутствие злополучной, третьей пробки. Та дрогнула в ней, произведя колебания в какой-то потаенной точке. Людочка сжала зубы и закрыла глаза. Она едва сдержалась, чтобы не упасть ему на грудь и прижаться всем телом.
