– Мадемуазель, у вас такой красивый язычок. Когда мы будем в экипаже, я непременно поцелую вас, чтобы ощутить его холодок. Не торопитесь, не то простудите горло…
– Угу…
– А propos, ты хорошо сидишь?
– Да…
– Тебе удобно?
– Почти…
– А ты можешь приподняться и снова сесть?
– Зачем?
– Я так хочу. Поерзай, ma cherie, чуток… Прошу тебя. Я хочу, чтобы твоя попочка ждала меня… Начинала ждать, ибо сегодня для нее настанет час Х.
– Анатолий Александрович, пожалейте меня, – прошептала она, краснея.
– Жалеть тебя? Ну, нет… Я буду долго тебя мучить. О, как долго… Ты будешь лежать подо мной без сил, – также тихо отвечал он. – Поерзай, я сказал. Немного… А теперь приподнимись и сядь с размаху.
– Могут увидеть…
– Кто? Те двое, за тем столиком? Помилуй, по-моему, они заняты каким-то идиотским спором. Им не до нас. Попрыгай чуточку…
– Мне неприятно…
– А мне приятно.
Людочка, пунцовая от стыда, препираясь, кокетничая, смущаясь, а иногда и откровенно негодуя, сдавалась на милость победителя и делала ровно то, что приказывал Краевский. В какой-то момент, повинуясь неведомой силе, она повернула голову к окну. Проем бархатной желтой портьеры открывал вид на широкую мостовую. Цокая копытами лошадей, промчались две пролетки, прошагали мимо два господина и одна юная барышня. Барышня куда-то торопилась. Её бледное лицо, похожее на изваяние гипсовой статуи, мелькнуло мимо окна. Через дорогу, прихрамывая, перебежал босой мальчишка-газетчик. Но все это было не то. Не то, что так тревожно притягивало взгляд. Не то, что обожгло холодом ее левую щеку и часть уха. На противоположной стороне мостовой стоял тот же высокий господин, в черном цилиндре и плаще. И точно также он не сводил взгляда с окна кафе, в котором сидели Краевский и его возлюбленная.
– Граф, Анатолий Александрович, мне кажется, что за нами следят, – произнесла она с плохо скрываемым волнением.
– Кто? – фыркнул Краевский в чашечку кофе. – Ты думаешь, что сам Шрот принялся следить за ними из-за прилавка? Или те, двое, только делают вид, что спорят меж собой. А на самом деле они следят за тем, как моя девочка ерзает своей круглой попочкой. Не морочь мне голову. Ты это специально придумала, чтобы не исполнять мои приказы?
– Нет, не специально. За нами следят с улицы. Один господин. Я видела его в кондитерской, он стоит на той стороне мостовой и смотрит. Он смотрит на нас.
– Ну что за глупости лезут в твою прекрасную головку?
– Это не глупости. Посмотрите сами, – она кивнула головой в сторону окна.
