– Не знаю, – честно ответила я. – Не могу так дальше жить… Ненавижу тебя…
Про ненависть к себе я промолчала, хоть она и была сильнее в разы. Но убить себя у меня не хватило бы духа. Всегда считала, что самоубийцы очень сильные люди. Да и не готова я была расстаться с жизнью, которую считала великой драгоценностью, дарованной свыше. Вот только, свое существование не могла назвать жизнью, даже с натяжкой.
– Больше чем я сам себя ненавижу ты не сможешь ненавидеть меня, – тихо проговорил Андрей, отворачиваясь от меня.
Какое-то время мы молчали, а потом я спросила о том, о чем думала постоянно:
– Зачем ты так со мной поступаешь?
– Сам толком не знаю, – немного подумав, ответил Андрей. – Когда увидел тебя в яме, израненную, без сознания, сначала хотел только спасти. А когда принес сюда, понял, что не смогу отпустить.
– Так просто?..
Горечь затопила меня. Вот так вот просто, идя на поводу у своих инстинктов, он распорядился моей жизнью.
– Запер меня в клетке? Грубо имеешь каждый день? Просто потому что тебе этого захотелось?
Я ждала ответа, пока не поняла, что его не будет. Да и что он мог сказать? Какие доводы могли бы оправдать подобное поведение?
– Сколько тебе лет? – задала я очередной вопрос больше не из любопытства, а чтобы продолжить разговор. Оказывается, я соскучилась по обычному человеческому общению. Беседу с Андреем вряд ли можно было считать обычной, особенно учитывая обстоятельства, что ей предшествовали, но все же это было лучше, чем недели молчания.
– Двадцать пять.
– Почему живешь отшельником?
– Есть причина… Тебе об этом лучше не знать, – опередил он меня, ответив на вопрос, который я не успела задать.
– А давно ты так живешь?
Я испытывала потребность выяснить как можно больше. Пока он настроен рассказывать, я обязана задавать вопросы. Чувствовала, что именно эти знания позволят мне изменить свое отношение к нему.
– С четырнадцати лет.
Боже мой! Так он еще в подростковом возрасте стал отшельником?! Я пыталась взять себя в руки и спрятать эмоции, что уже хлестали через край. Отчетливо представляла себе его несформировавшимся юнцом, у которого только пробиваются усики. Что же может толкнут ребенка отказаться от нормальной жизни? Что такого страшного произошло с ним?
– А до этого?.. Где ты жил до этого?
– В деревне. С отцом, матерью и братом, – сосем тихо добавил он.
Мне до ужаса хотелось разгадать его тайну. Я боролась с жалостью к тому ребенку, что вынужден был скрываться от людей. Но что-то мне подсказывало, что больше развивать эту тему он не станет. Тогда я решила повернуть разговор в другое русло.
