Ева прошла по следам крови, остановилась в спальне, пристально ее оглядела, потом взяла статуэтку Девы Марии и посмотрела на клеймо на подставке,
– Точно такая же, как та, что стояла около Конроя. Будьте добры, положите в пакет.
– Деву Марию? Это как-то… Я не знаю, как-то неуважительно, – нахмурилась Пибоди.
– Думаю, Богоматерь сочла убийство еще более неуважительным, – сухо заметила Ева.
– Пожалуй, да. – Пибоди, вздохнув, положила статуэтку в пакет, запечатала его и убрала в сумку.
– Так, теперь Бреннен на кровати. Убийца не хочет, чтобы он умер быстро. Он хочет помучить его, поэтому останавливает кровь. Прижигает рану паяльной лампой.
Ева обошла кровать кругом, рассмотрела бурые пятна.
– Он берется за работу. Приковывает жертву к спинке кровати, раскладывает свои инструменты. Действует размеренно и четко. Поначалу он, возможно, немного нервничал, но сейчас – в полном порядке. Все идет так, как он задумал. Он ставит на туалетный столик статуэтку – это его зритель. Возможно, молится.
Она, нахмурившись, посмотрела на столик и мысленно представила мраморную фигурку.
– Теперь он приступает к самому главному, – продолжила она. – Он рассказывает Бреннену, что он собирается с ним сделать – и почему. Он хочет, чтобы тот все знал, чтобы его корежило от страха, ему нравится наблюдать его мучения. Это расплата, расплата по полной. Страсть, жадность, упоение властью – все это присутствует, но главный двигатель – месть. Он долго ждал этого часа и теперь желает получить наслаждение. Он упивается каждым криком Бреннена, его стонами и мольбами. Когда все кончается, он счастлив. Но он весь в крови.
Ева вошла в ванную. Там все сияло чистотой – темно-голубые стены, бордовый узор на плитке пола, серебристые краны.
– Он отлично подготовился. У него наверняка был с собой чемоданчик, куда он положил ножи и веревку. Там же – смена одежды. Он подумал и об этом. Он принимает душ, тщательно смывает с себя грязь и кровь. А потом моет за собой ванную. Методично, сантиметр за сантиметром. Времени у него предостаточно.
– Мы здесь не нашли ни волоска, – подтвердила Пибоди.
Ева вернулась в спальню.
– Он убирает грязную одежду и все свои инструменты в чемоданчик. Одевается и аккуратно, стараясь не наступить на пятна крови, выходит. На пороге, скорее всего, оглядывается полюбоваться на плоды своего труда. Возможно, снова молится, возносит небесам благодарность. А потом уходит и звонит полицейскому.
