- Пошли, - вздохнул Иван. Никогда бы не подумал, что дрель с утра может быть кстати. - Вот не зря говорят, что благими намерениями выстлана дорога в Перу. Хотел отблагодарить тебя за гостеприимство. В итоге устроил с утра кровавую оргию. Только что без девственниц.
- Это, конечно, упущение. Хотя... где же ты их с утра пораньше найдешь, да? Но я согласна на колбасу.
Иван молча наблюдал, как Дуня быстро запихнула хлеб в тостер и нажала кнопку, потом достала тарелки, разложила порезанную колбасу и взялась за сыр. Его странно и неожиданно кольнуло то, как она себя исключила из числа претенденток на «кровавую оргию». Нет, оно понятно, конечно, что царица - красивая молодая женщина, и Илюша этот, и не только он, видимо... как там говорят врачи - в анамнезе. Но почему-то вдруг стало неприятно. Не пойми с какого перепугу.
- Если хочешь, есть хлопья. Знаешь, сейчас принято на завтрак хлопья с молоком. Словно мы живем в Европе, - как ни в чем не бывало, вела светскую беседу Евдокия, еще и демонстрируя похвальную заботу о незваном госте.
- И молоко, наверное, обезжиренное? - лучше необременительно трепаться, чем думать о какой-то непонятной ерунде.
- А ты какое вчера взял?
Точно. Молоко же вчера сам Тобольцев выбирал. Он вообще вчера был ответственным за провиант - потому что все время, проведенное в магазине, Дуня думала о чем-то своем.
- Нормальное! Там написаны страшные цифры. Три с половиной процента, - тут желудок дал о себе знать пока еще деликатным урчанием, и Иван поспешно добавил: - Сделай мне бутерброд, пожалуйста.Подсушенные ломтики хлеба как раз выскочили из тостера. Дуня вытащила два, уместила их на тарелке, сверху одного кусочка положила колбасу, сверху другого - сыр. На бутерброд с колбасой добавила колечки свежего огурца.
Обычные бытовые действия. Женщина в голубом пеньюаре на маленькой кухне, залитой ярким майским солнцем, делает бутерброды. А Иван видел другую картину.Блики солнца на стекле - оконном и в настенных шкафчиках. И отражается от темной стеклокерамической поверхности. На разделочном столе волнами сбился голубой шелк. Наверное, шелк. А та, которая окутана этим голубым и мягким, сидит на столешнице. Обнимает руками за шею стоящего перед ней мужчину. И целует его, зарываясь пальцами с алым маникюром в темные волосы на затылке. Наверное, эта кухня видела такую картину не раз. Мужчина поднимает руку, чтобы погладить девушку в голубом шелке по щеке. На его запястье - сплетение кожаных ремешков и разнокалиберных бусин.Это не тот мужчина! Или... тот?
