Я увидел, что старику стало не по себе. Он как-то сжался, скомкался, как неуверенный в победе боксёр, и приготовился слушать следующую странную историю. Это была история про веснушчатого мальчика.
«Он лежал ничком на операционном столе, с розовым веснушчатым лицом, погружённым в маску для наркоза. Он ещё не умел дышать наркозом, и поэтому сестра прижимала маску прямо к его лицу. Операционное поле, чуть-чуть ниже того места, где резинка от трусов оставила розовый след, было окрашено йодом. Когда электрический нож сделал своё дело, пневматические присоски начали быстро слизывать набухающие ярко-красные комки — следы преступления.
Лето было очень жаркое, и цветы уже никто не садил, и его матери приходилось носить воду в ведре из колонки возле киоска с мороженым, который стоял рядом с кладбищенскими воротами. А после я снова увидел его в жёлтой речке, когда он прыгал в воду с обрыва, и его загорелое коричневое тело извивалось в бурном желании нырять и плавать. Ему тогда никто не мешал. Только на другой стороне речки стоял небольшой угрюмый заводик из красного кирпича, а над ним возвышалась высокая кирпичная труба, из которой изредка в воздух выбрасывались клубы едкого оранжевого дыма».
— Хватит! — воскликнул коллекционер странных историй. — С меня вполне достаточно! Вы честно разменяли ваши странные истории на историю Андрея Оленина. Так слушайте же!
Он на секунду вышел из комнаты и вернулся со старинной тетрадью в клеёнчатом переплёте. О, я давно знал, какую драгоценность он держал в руках!
— Когда-то в нашем городе жила девушка по имени Марина. Сейчас уже никто не помнит места, где она жила со своей матерью, потому что дом снесли, и на том месте построили большое многоэтажное здание. Говорят, Марина была девушкой изумительной красоты, той редкой, неповторимой, беспощадной красоты, которая простых людей пугает… Красота женщины не всегда является счастьем. Если она отталкивает и страшит, то её сторонятся и избегают. Завидев её издалека, жители города обходили её стороной, торопливо, не оглядываясь. Она всегда была одна, и никто никогда не решался подойти к ней и заговорить. У неё не было подруг, потому что девушки боялись показаться рядом с ней уродливыми. Молодые парни, завидев её, стремились поскорее скрыться, чтобы не показать, как они её не достойны.
В парке над рекой, недалеко от центральной клумбы, есть густая аллея, и в самом конце — над песчаной кручей — скамейка. Летом она часто уходила туда, сидела одна и смотрела на реку, и на мост, и на пологий берег на противоположной стороне, и на серую даль, которая сливалась с бескрайней степью. Она сидела часами, как неживая, и многие знали, что она там сидит, и избегали заходить в эту аллею. Она возвращалась домой, когда в парке становилось людно, и все ей уступали дорогу и что-то шептали за её спиной. А она шла медленно, гордая, красивая, единственная во всем мире.
