— Я слышала, как главный жрец говорил, что заморозить переговоры на полгода — мало. Люди ещё не оправились от горя. Может, в следующем поколении, — прошептала Яника.
— А я думаю, что не одно поколение, а два, ты же помнишь, как погибли твои родные и не забудешь до самой смерти, кто это сделал?
— Не забуду, но почему тогда жрецы идут на переговоры?
— Это, милая Яника, политика. Она часто вступает в противоречие с человеческими чувствами. Даже одно поколение оборотни не выдержат, они быстро прочухали, чем все обернется, сейчас готовы ноги нам целовать, лишь бы мы пошли навстречу и постепенно наладили с ними контакт. И пока мы будем поддерживать в них иллюзию, что все к этому идет, они не посмеют принимать активных враждебных действий против нас, а нам нужно копить силы, нас все ещё мало, стена не спасет от разъяренных зверей и главный жрец это понимает, потому и пытается лавировать. Думаешь, он хочет с ними договариваться, не хочет и говорит об этом прямо, но мы слабы, нас мало, и оборотни об этом знают. Пока им хватает ума не давить на нас, но они к этому придут. Сейчас у них все чаще возникают стычки между стаями, бьются до последнего оборотня, их население редеет. Пока все некритично, они будут тактичными смирными зверюшками, но такими темпами критическая точка наступит быстро. Нам нужно оттянуть момент и подготовиться, нам нужны воины, ресурсы, оружие. Мы должны стать сильными, чтобы послать их окончательно, и не вести с ними переговоры.
— Главный жрец говорил, что ты умная, что, со временем, сможешь стать жрецом храма, что к тебе прислушиваются, люди помнят, что ты для них сделала, — прошептала Яника, — а ты не хочешь быть жрецом храма?
— Рано об этом думать, много дел ещё не завершено, опыт нужен и знания, а этого пока не хватает, да и никто не зовет в жрицы, — улыбнулась я.
— Позовут, — улыбнулась она, — тебя обязательно позовут.
И тут я услышала, как хрустнула ветка, и теперь мне не показалось, закрыв рот Яники ладошкой, я осторожно села и повернулась к лесу. За деревом стояла женщина, возраст из-за грязи на её теле и лице определить невозможно, из одежды на ней несколько лоскутов ткани, волосы на голове от грязи и паразитов превратились в колтун, ногти длинные, черные от грязи, она вцепилась ногтями одной руки в ствол дерева и стояла неподвижно, глядя на нас.
— Она нападет? — Прошептала мне в ладошку Яника.
— Нет, она спокойна, ей хочется послушать нашу речь, не уверена, что она ещё понимает слова. Может, ей просто нравятся звуки?
