- Купечество и дворянство классы совершенно разные. Жили они по-разному и практически не пересекались. Не понятно, если рассказ про помещицу, как они вышли на купчиху. Но это только один момент. - сказал Арсений.
Дэн предложил Изабелле присесть за стол на табуретку, сам тоже сел за стол. Арсений уже пристроился на кровать напротив него.
- Второй вопрос. Все в том же рассказе француза говориться про ангела, причем ярко выраженного мужского пола, насколько я помню. Где этот парень? Кто этот парень?
Арсений поерзал на краю кровати, сменив перекинутые одна на другую ноги. Ни Дэн, ни Изабелла его не перебивали.
- И третий момент. По счету, но не по важности. У тебя нет ни одного настоящего воспоминания самой Купцовой. Все что ты видел, слышал и знаешь принадлежит кому угодно, но не ей самой - Саре, Волошинской, Шейну. Что-нибудь о ней самой ты знаешь?
Дэн почесал затылок.
- Только то, что она десять лет молчала и находилась в каком-то странном оцепенении и отрешенности от всего.
- Вот именно, - продолжал Арсений, - Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу!
Дэн задумался. Он не сильно разбирался в тонкостях сословий, хотя купеческую жизнь от помещичьей, может и отличил бы. А вот то, что он на самом деле до сих пор не знал кто такая Евдокия Николаевна Купцова, повергло его просто в шок.
- Так, не спать, не спать! - потрепал глубоко задумавшегося товарища Арсений, - Пошли навестим твою Купцову. Фиг ли тут думать?
- Да, Дэн, ты ведь работал с ней после того как она очнулась? - мягко спросила Изабелла.
- Я тогда принял Сарины воспоминания за ее настоящие, - он встал, открыл дверь и выглянул в коридор, убедиться, что никто не слышит его непонятно откуда взявшихся гостей. - Ты с нами?
Он недоверчиво посмотрел на Изабеллу.
- Вообще-то это мои замечания. И уж, конечно, я не упущу возможность навестить чью-то память, - ответила она решительно.
В комнату "своей бабки" Дэн легко переместился по памяти. Она, сидя за столом, читала книжку, далеко отодвинув ее от себя на вытянутых руках, но без очков. Дэн не стал задерживаться, и они оказались в большой комнате бабкиной памяти больше похожей на маленький кинотеатр. Только вместо зрительских кресел стройными рядами стояли двери, каждый следующий ряд которых находился выше другого. Как в кинотеатре было темно, ярко светился только экран. Показывали Бунина. "Темные аллеи". Вернее сказать - показывали строчки книги и образы, которые они вызывали у старушки. Но Изабелла, внимательно глядя на надгробие на могиле Чехова и сопровождавший его текст тут же шепотом сообщила, что это "Чистый понедельник". Они с Арсением ей безоговорочно поверили и пошли искать открытые двери. Любые. Их интересовало все. А Изабелла заворожённо смотрела как по мощенным булыжником улицам в огромной толпе людей несли украшенный цветами гроб. Дэн мельком увидел дам в длинных платьях и больших круглых шляпах, и мужчин, несущих свои головные уборы в руках.
