— Так жёлтые или белые? — улыбнулся Влад.
— Жёлтые, — после недолгого раздумья выдала она. — Да, точно жёлтые.
Чистенькую могилку поверх мраморной крошки уже засыпала осенняя листва, налетевшая с соседних деревьев.
— Ты подумай, какая сухая осень, — сокрушался Александр Николаевич. — Уже и с берёзы лист полетел.
Влад вспоминал как зовут мать Леры, но вместо этого вдруг понял, что зовёт её именно «мать Леры», хотя скорее она уж «мать Светы» или «мать их обеих».
Он всматривался в прислонённый к памятнику портрет и его расстраивала эта фотография. Ужасная, дебильная фотография, взятая из паспорта и размазанная большим увеличением.
Он невольно сморщился, глядя как женщина бережно протирает это некрасивое изображение под стеклом тряпочкой.
— Да, мне тоже не нравится, — поддержала его Лера. — Но, говорят, они не нашли ни одной свежей фотки. Все только твои.
Влад решил, что поищет у себя и закажет новый портрет. По крайней мере одна, где рядом с ним она очень мила, у него точно есть. Сейчас, у могилы этой незнакомой девушки на портрете, он чувствовал себя так, словно ошибся адресом.
Он старался на него больше не смотреть и помогал чем мог: держал мусорный пакет, куда Лера с отцом кидали листья; выдирал пробившуюся поросль черёмухи; приклеивал скотчем к узкому столу кусок хозяйственной клеёнки.
Эта цветастая клеёнка, пахнувшая резиной, ему тоже не нравилась и казалась неуместной, но кто он такой, чтобы возмущаться. Вольно или невольно, а это он принёс в эту семью горе. И, наверно, ему должно быть тяжко, но он ничего не чувствовал. Ни сожаления, ни горечи, ни стыда. Хотя редкие вздохи женщины и отзывались печалью в его сердце.
После пяти капель водки, которыми родители помянули дочь, женщина расчувствовалась и всё же расплакалась у Влада на плече.
— Ты не думай, сынок, — погладила она его по рукаву сухонькой рукой. — Мы тебя не виним. Мало ли что в жизни бывает. Встретились, да разбежались. Но всё же зря она так. И ладно бы с горяча. А то ведь нет. Всё продумала, всё взвесила. Таблетки эти достала по блату. Записку предсмертную написала. Тебя просила не беспокоить и на похороны не звать.
— Мне очень жаль, — Влад не знал, что ещё сказать. Он просто обнял несчастную женщину, но она и не нуждалась в его словах.
— А я ведь и к бабке её водила, — продолжала женщина.
— Надя, ни к чему это, — вмешался муж, налил себе ещё глоток водки, выпил и махнул на жену рукой.
— Надежда Валентиновна, — вспомнил Влад. — К какой бабке?
