Однако, вопреки собственным ожиданиям, Маша не выглядела со стороны глупо, испуганно, неуравновешенно или как там еще можно выглядеть в подобной ситуации. Олег Красовский смотрел на нее со стороны, замечал болезненную бледность ее лица, небольшие синяки под глазами, но считал это все невероятно милым. Он вспоминал ту картинку, на которой у каждого дома были окна-глаза, и видел ее глаза; свои глаза она нарисовала у тех домов, они смотрели на него каждый день, видели его со стороны, и это именно ее взгляд мешал ему сосредоточиться. Он тоже ощущал это напряжение, но тщательно скрывал его, как и все эмоции, которые научился прятать еще очень давно, в детстве. Эти эмоции таились за привычной усмешкой, в веселости его и увлеченности работой никогда не было места для его личных переживаний, для его усталости, которая накрывала его каждую зиму; и никто и никогда, даже люди, с которыми он работал очень давно (ну, быть может, кроме самых близких университетских друзей), не могли бы сказать, что видели Олега Красовского раздраженным и усталым, не могли бы со всей определенностью сказать, что знают настоящего Красовского.
И уж тем более, этого бы не могла сказать девушка Маша, которая проработала у него немногим больше месяца. Но черт побери, почему-то именно ей ему захотелось сказать что-то очень личное, чего не знал никто! Вместо этого, он перестроился в правый ряд, сделал потише музыку и неожиданно спросил:
— А кто такой Женька?
Маша подняла удивленные глаза.
- Женька?
- Ну ты… говорила по телефону как-то и…
- А… — Сурмина почувствовала, как щеки ее заливает краска, как и тогда, в коридоре. — Женька — это она. Это моя сестра. Я… часто разговариваю с ней. По телефону.
Что-то в ее голосе заставило Красовского оторвать взгляд от дороги и посмотреть на нее.
- Она… не родная?
— Родная, — с некоторой обидой в голосе заметила Маша. — Просто она… она лежит в больнице и, в общем, мы постоянно созваниваемся, общаемся…. К тому же, там карантин, я пока толком не могу навещать ее. Да если честно, мне и некогда.
- А с ней… что-то серьезное?
Маша искоса посмотрела на него, и впервые за всю дорогу они встретились друг с другом глазами. Она первая отвела взгляд.
- Ну как, — улыбнулась она, и в этой улыбке было что-то больное. — С сердцем проблемы… Но с ней это давно, с детства. Так что…
Так что… так что… так что…. Это ничего не меняло. Даже если проблемы были давно.
- Вот здесь направо, — неожиданно заявила Маша, мешая ему как-то высказаться еще. — И все. Мы приехали.
