Пертурабо пристально смотрел на людей, прикидывая, насколько они могут быть полезны. Несомненно, их смерть доставила бы ему немалое удовольствие. Такие горделивые, надменные… Он уже натерпелся высокомерных глупцов в Лохосе, но если дома он не мог перебить их всех, то здесь они были целиком в его власти. Устрой он казнь, это повлияло бы на ход всей войны. Некоторые города, возможно, быстрее бы капитулировали от страха, других же это чувство лишь укрепило бы. Он раздумывал, а стадо перед ним трусливо безмолвствовало, боясь даже спросить о своей участи, пока вокруг полыхал их город.
Снаружи, как того требовал обычай, шел четырехчасовой грабеж. Пертурабо дал солдатам утолить жажду безделушек и погромов — одно из немногих правил боя, которые он еще намеревался соблюдать. Война на Олимпии прежней уже не будет.
Было ли это проявлением мягкости или жестокости? Вероятно, всего понемногу. Полководец Лохоса опустился на трон тирана — настолько огромный, что пришелся ему как раз впору. Окровавленные пальцы скользнули по подлокотникам.
Наконец Пертурабо заговорил:
— Вы все видели, как быстро мы взяли город. И вот я сижу здесь, размышляя о вашей судьбе. Будучи приверженцем логического подхода, я пытаюсь понять, нужны ли вы мне живыми или мертвыми.
Он выдержал паузу, давая сказанному дойти до умов присутствующих. Долго ждать не пришлось — они и сами всё прекрасно понимали.
— Увы, не каждую переменную можно включить в уравнение войны, и потому я спрашиваю себя: каким я буду выглядеть? И — вас, полагаю, это тоже занимает — каким я хочу выглядеть? Логика требует, чтобы я отбросил все эмоции и принимал решения, руководствуясь лишь объективными фактами, но я не могу. Пытался, но успех ускользал от меня. Как бы сильно я ни отличался от вас и как бы ни старался преодолеть недостатки плоти, я все еще человек. У меня нет желания становиться тираном. Я победил, и месть мне не нужна. Без предупреждения я принес вам войну, о чем сожалею, но я начал ее не из кровожадности, а во имя высшего идеала — мира.
На лицах в толпе отразилось презрение. Пара человек, казалось, хотела ответить. Пертурабо повысил голос:
— Ибо война может сотворить мир. Не те короткие периоды затишья, к которым привыкла Олимпия, а долгий и всеобъемлющий мир, когда никому не будет нужды поднимать оружие против соседа. Я говорю о рождении новой эры.
— Мир из железа! — воскликнул престарелый мужчина. — Это не мир вовсе.
— Это мир. — Пертурабо на мгновение замолчал. — Ты Антиб Кардисский. Я читал твои труды и через них узнал тебя. Ты всегда говоришь от сердца, как и я сейчас, и научился этому я благодаря твоим книгам. Спасибо. Мы понимаем друг друга, и я буду к вам милостив. Никому из вас не нужно сегодня умирать. Вы сохраните свое имущество, положение и политическую власть, но уже как подданные великой державы Лохоса.
