Страшная тяжесть волнами накатывала на Фортрейдона. С каждым убитым существом на него все сильнее действовало поле механикум, и если темпораферроксы гибли целыми толпами, ему приходилось бороться с заторможенным течением времени, словно жуку, угодившему в застывающую смолу. В конце концов настал момент, когда врагов почти не осталось, и сражение стало напоминать до крайности замедленную пикт-съемку. Железные Воины стягивались к последним уцелевшим хрудам, как мотыльки на свет, выслеживая тварей по искажениям, силившимся разогнать время в области стазиса.
Фортрейдон сам не понял, как очутился возле ниши. Его ноги легко продавливали устелившие пол пещеры гибкие черные тела. Зеленые всполохи ксеносской плазмы теперь стали редкостью. Космодесантник остался один, но у стены время текло более-менее нормально, хотя он все еще находился в зоне действия поля.
Это могло означать только одно — хруды где-то неподалеку.
Намереваясь отыскать их убежище, он шагнул через дверь и оказался в длинном коридоре. Распаленный гневом, легионер не стал звать подмогу. Если здесь есть враг, он сам убьет его ради славы и отмщения. Мрачный настрой братьев в полной мере передался и ему.
Впереди возникло несколько овальных дверей, и он распахнул первую. Внутри было совершенно темно.
Над его плечом просвистел косой выстрел. Фортрейдон пальнул в ответ, услышал взрыв попавшего в цель реактивного болта и звук упавшего тела.
Легионер переключил визор в режим низкой освещенности. Комната оказалась полна хрудов, но это были не солдаты. Стар и млад, больные и немощные. Один поднял длинную змееподобную руку. Жест капитуляции?
В груди Фортрейдона снова воспылал гнев.
«Убить всех», — так повелел примарх.
— Железо внутри, железо снаружи, — произнес воин и открыл огонь.
Глава седьмая:
День Наречения
809. М30
Лохос, Олимпия
Мастерская Пертурабо была одним из таких мест в королевстве, в котором Даммекос чувствовал, что не вправе здесь находиться. Юноша всегда стремился к уединению и обосновался в мансарде западной башни дворца. Потолком ему служили стропила и черепица. Почти круглый год через фонарь туда задувал холодный ветер, а в редкие жаркие дни там воцарялось пекло. Впрочем, Пертурабо никогда не волновали мелочи вроде температуры — трудился он день и ночь в любую погоду.
Даммекос приказал своим телохранителям остаться у подножия башни и, в одиночестве преодолев пятнадцать лестничных пролетов, ступил в обитель приемного сына.
