Чтоб его на конюшне кентавры яоили трое суток подряд, этого мозгошмыга! Он же, цука, кровоизлияние в мозг устроил, и если бы не магия…
Медленно, очень медленно путаницу в нитях удалось расправить, что сразу сказалось и на физическом состоянии оперируемого. Адриан дернулся, застонал и открыл глаза. Красные от лопнувших сосудиков, опухшие и мутные.
— А, это ты, бестолочь… — невнятно пробормотал он, а потом попытался резко перевернуться на бок, потому что организм не любит, когда над ним так издеваются. И всегда мстит.
Парня минуты три неудержимо рвало прямо на пол, выгибая и скрючивая. Я поддерживала его голову, гладила по взмокшим еще больше волосам и лихорадочно продолжала шуровать магическими щупальцами в его ауре, потому что всякие сбои как из ведра посыпались — мелкие, неопасные уже, но неприятные. Большинство удалось купировать на подступах, но Адриана все равно вывернуло почти наизнанку.
Я сама не поняла, как я это сделала, но в определенный момент часть щупальца отделилась от общего пучка, метнулась к столу, где чертов Месарш как раз налил себе стакан воды, и бесцеремонно зашарило по скатерти. Хрустальная крышка графина звякнула, задребезжала…
Мартош первый сообразил — кинулся, наполнил еще один стакан и принес мне. А я сначала напоила пациента и лишь потом подумала, что так не бывает. В смысле — в нормальном мире не бывает, а здесь магия, мать ее под ребро. Они тут своими «щупальцами» шкафы аннигилируют… и картины восстанавливают.
Рыкнув от злости на себя и ситуацию, я еще раз «прощупала» Адриана, убедилась, что теперь все в порядке, и резко втянула щупальца обратно в кокон. И заплатку задернула, как шторку. Все. Всем почудилось…
Месарш поймал крышку от графина, поставил ее на место и немного насмешливо выдал:
— Ну, лечить вы уже действительно умеете, а в остальном недалеко ушли от младенца. Будем считать, что и вы не замешаны в случившемся с императорскими родственниками, потому что с вашими способностями при очистке скелета разнесли бы его на отдельные детальки.
Я подарила ему неприязненный взгляд, но углубляться в желание стукнуть гада графином по голове не стала. Меня больше интересовали мои мальчики.
Мартош в это время присел на корточки перед Адрианом, намагичил чего-то там, так, что и сам больной и окружающее его пространство очистилось от следов недомогания, и шепотом поинтересовался:
— Ты как?
— Голова болит…
— Значит, есть чему болеть, — и они обменялись понимающими взглядами, полуулыбками…
