Снова бросаюсь к двери, но меня практически откидывает к чулану с ведрами. А там даже моющих средств нет, все надо как-то убирать обычной водой.
Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Только истерики не хватало.
Надо действовать, просто делать дело, пока нервы совсем не сдали, пока браслеты не перешли на следующий уровень воздействия. Не знаю, есть такой или нет, но что-то мне подсказывает, что Фабиус подстраховался на случай моего упрямства.
— Я справлюсь. — Подтягиваю длинный подол, пытаюсь дрожащей рукой переколоть булавки так, чтобы он не мешался под ногами.
Звук открывающейся и закрывающейся двери проносится по коридору. Застываю, прислушиваясь: шорох шагов — уверенный, твердый. Решительный какой-то.
Кто-то из студентов идет облегчиться? Или… или кто-нибудь из оборотней хочет отомстить за Вильгетту? Или дракониха Изольда решила до меня добраться? А может, это Ингар оболгал меня, чтобы добраться до меня в уединенном туалете, из которого я даже сбежать не могу?
Да любая поклонница Арендара сейчас может стать мне страшным врагом.
Кто-то неведомый подходит все ближе.
Прежде чем успеваю даже задуматься, протискиваюсь между ведер и швабр в чулан и беззвучно закрываю дверь. Стараюсь дышать тише, хотя самое громкое сейчас — стук моего сердца.
Шаги звучат совсем близко. Обрываются посредине туалета.
Пришедший не двигается. И, судя по тому, что не спешит пользоваться кабинками, он здесь не ради справления нужды.
До боли в пальцах стискиваю швабру.
Буду отбиваться до последнего.
Дверь распахивается, я вскидываю швабру. Ведра звонко валятся под ноги принца Арендара. Застываю. Принц тоже не двигается, смотрит широко распахнутыми глазами с пульсирующими зрачками.
Неловко все и странно. Крепче сжимаю швабру и опускаю ее. Арендар, качнув головой, отступает.
— Ты что здесь делаешь? — Он скользит взглядом по черенку. — Или компания ведра и швабры тебе приятнее моей?
— Меня наказали, велели все здесь вымыть, — выпаливаю я.
Арендар оглядывается на кабинки, его ноздри трепещут, глаза — это видно даже сбоку — темнеют. Вдруг становится страшно, что он оставит меня убираться, и я еще более поспешно произношу:
— Ты меня напугал. Мог бы голос подать… И что ты здесь делаешь?
— Не знаю. Почувствовал, что… Не знаю… — Снова мотнув головой, Арендар протягивает мне руку. — Так, понятно, что тебя наказали. Только мытьем туалетов студентов не наказывают.
Доходит не сразу, а когда доходит, сердце радостно подпрыгивает:
