– Лорри, верно? Мамуля сообщила, что ее звали Лорри. Это хорошее имя. Я свое не выношу. Оно странное какое-то.
– Вы ведь знаете, что означает Вида, так?
– Конечно, – ответила она.
– Тогда, мне кажется, вам оно должно нравиться.
– Знаете, почему она мне дала такое имя? Потому что я едва не умерла в первую же ночь, как родилась. Из-за моего сердца. Мама старалась гарантировать, что больше такого не случится.
У меня в голове прокручивалась статистика трансплантаций. Сколько пациентов, в процентах, останутся в живых через пять лет. Сколько – через десять. Возможно, я помнил все цифры неверно. Однако мысль в мозгу созрела четкая.
– Расскажите мне что-нибудь о ней, – попросила она.
– О чем же?
– Мне все равно. Что угодно.
– Слишком обширный вопрос, чтоб я мог сосредоточиться на одном. Она была личностью. И притом довольно сложной личностью. В ней было полно «всякого», и я даже не представляю, как выделить то, что вы хотите услышать.
– Какой у нее был любимый цвет?
И в тот странный момент я умолк. Почувствовал его. Что было само по себе странно. Просто почувствовать момент.
– Не знаю, – сказал я.
У нее аж рот открылся. Почти до смешного.
– Как это можно не знать любимый цвет собственной жены?
– Просто такого рода вопрос я бы ей и задавать не стал. Это не школа, Вида. Ваш вопрос больше из словаря подростков на свидании. Все равно, как спросить кого-нибудь: «Вы кто по зодиаку?» Несущественная мелочь о ком угодно. Не имеет значения.
Какое-то время мы так и стояли в неловкости. Я все больше сознавал, что, во-первых, мы оба все еще стоим, а во-вторых, стоим уже долго. С каждой минутой положение делалось все несуразнее, но я не хотел предлагать ей сесть. Не желал раздавать никаких приглашений.
Она поплотнее запахнула на себе пальто, и я воспринял это как знак (единственный, какой она себе позволила), что я ее слегка задел. А может быть, и больше, чем слегка.
– Но вы же знаете ее знак, – сказала. – Верно?
– Да. Лорри была Овном.
– И то хорошо. Значит, вы не полностью пропащий.
Она принялась обходить гостиную, как мне показалось, несколько бесцельно. Разглядывая отделку каждой стены, каждого окна. Пробегая рукой по спинкам дивана и двух кресел.
– Эту квартиру она обустраивала?
– Да.
– Значит, ее любимым цветом был зеленый.
Я обвел взглядом собственную гостиную, словно в первый раз. Все – ковры, мебель – было выдержано в темно-зеленых тонах с желтоватым отливом. Казалось абсурдом, что кому-то вне нашего дома, вне нашего брака понадобилось указать мне на это.
