Но что значит слово «морфэ́» («форма»)? И почему апостол или какой-то иной предполагаемый автор выбрали это исключительно редкое для Нового Завета слово вместо привычного «эйко́н» («образ»). В Письме колоссянам есть также удивительно прекрасный и возвышенный гимн в честь Христа, где о Нем сказано, что Он – образ невидимого Бога (Кол 1.15). И там употреблено слово «эйкон»[36]. Действительно, слово «форма» есть только в этом письме, а точнее – дважды в этом гимне: в ст. 6 («форма Бога») и в ст. 7 («форма раба»). Правда, у Павла несколько раз встречаются однокоренные глаголы и один раз существительное. В светской греческой литературе слово «форма» употребляется чаще всего в значении чего-то внешнего, противоположного и даже противопоставленного внутреннему содержанию: «внешний вид, облик». Совершенно ясно, что здесь апостол никоим образом не говорит о том, что Христос был внешне идентичен Богу. Когда-то комментаторы обратили внимание на то, как понимали это слово древние греческие философы, особенно Платон и Аристотель. По их мнению, форма неотделима от содержания, то есть в форме всегда есть важный элемент содержания. В таком случае здесь говорится не столько о внешнем сходстве, сколько о сущности, о природе. Примерно такого взгляда держались и комментаторы Толковой Библии, говорившие, что слово «форма» «нередко обозначает всегда нечто присущее субъекту по его природе, вытекающее из самой природы субъекта... Так и здесь «морфе» может обозначать такую форму существования, в которой божественное бытие находит для себя адекватное выражение, так что по этой форме можно делать заключение и о природе субъекта»[37].
Но вряд ли будет верно привлекать для осмысления слова в Новом Завете представления древних языческих философов. Поэтому вскоре ученые стали изучать употребление этого слова в Септуагинте, греческом переводе Ветхого Завета, который был тогда единственным Священным Писанием христиан. В еврейском Священном Писании есть слова «цэ́лем» и «дему́т», которые в разных контекстах передавались на греческий по-разному: «вид, образ, подобие». А в Книге пророка Даниила (3.19) арамейский эквивалент еврейского «цэлем» передается греческим «морфе» («форма»). Если Христос был подобием Бога, следовательно, Его характерной особенностью было то, что Его, в отличие от невидимого Бога, можно было увидеть. В Священном Писании в такой роли выступала Слава Божья, которая понималась как ослепительный свет, указывающий на присутствие Всевышнего. Особенно важно отметить, что апостол Павел в 1-м Письме коринфянам 11.7 называет мужчину «образом и славой Бога», что показывает, как два, казалось бы, совершенно разные по смыслу существительные сближаются и становятся практически синонимами. Есть еще одно еврейское слово «темуна́», которое в Септуагинте переводится то как «форма», то как «слава». Ср. также Ин 17.5: «Отец, Ты прославь Меня Славой, что была у Меня, когда Я был с Тобою, прежде чем мир начал быть». Ср. также Деян 7.55: «Стефан, исполненный Святого Духа, устремил к небу глаза и увидел сияние Божьей Славы и Иисуса по правую руку Бога».
