Если я что-то и поняла за последние несколько недель — это то, что нынешняя жизнь еще никогда так не была мне близка, как прежде.
Все, что мне осталось сделать — понять, кем я стала, обретя свободу.
Для этого мне нужно выяснить не только то, что произошло с Адамом вчера, но и получить ответы на все вопросы. То, как он меня вчера бросил было настолько унизительно, что голова готова взорваться от одной мысли об этом.
Кто он? Кто я? Что случилось со мной?
Я должна выяснить это до того, как нас что-то в очередной раз разлучит.
Я надеваю шорты для йоги и мешковатую футболку в поисках ответов и таблеток от головной боли из-за похмелья.
Я игнорирую валяющуюся на полу майку, которую вчера бросила, чтобы затащить Адама в постель.
Может быть, это было слишком рано.
А может, мысль о том, чтобы смотреть и трогать мой изуродованный шрамами живот его отвратила.
Эта мысль заставляет меня остановиться перед дверью. Я прислоняю голову к холодному дереву и делаю глубокий вдох. В этом все дело?
Мои шрамы отвращают его настолько, что он больше не хочет ко мне прикасаться?
Ноги трясутся от нервозности вперемешку с обезвоживанием. Я делаю еще один глубокий вдох и слышу голоса, доносящиеся из кухни.
Один голос точно Адама.
Второй — женский. Девушка?
Посмотрев на часы, я понимаю, что уже почти десять. Я не только проспала дольше обычного, но в моей квартире другая девушка, именно в ту ночь, когда я была отвергнута.
Медленно открываю дверь, стараясь не прервать беседу и не расстраиваться до того, как пойму, что там происходит.
Боже. Когда я успела превратиться в такую нервозную, эмоциональную девушку, которая помешана на мысли, что ее парень ей изменяет? Почему именно это — первое, что приходит мне на ум, когда дело доходит до Адама?
Я разочарованно выдыхаю, после чего смеюсь, из-за того, что девушка тоже разочарованно ворчит.
Так ворчать может только Келси.
Я спускаюсь вниз, не намереваясь подслушивать, но удивляясь, что она делает тут так рано в день, когда мы ничего не планировали вместе.
Ее мягкий и одновременно строгий голос заставляет меня замереть в коридоре. Я прислоняюсь спиной к стене и слышу четкие слова, верный знак того, что она зла, но старается не шуметь.
— Ты должен рассказать ей, — говорит она Адаму. — Все. Она заслужила это.
Адам печально выдыхает.
— Ты же знаешь, почему я не могу этого сделать, Келс. Доктор сказал, что любая новость может ее шокировать, затянув тем самым процесс восстановления.
