Я выдыхаю, в замешательстве от того, что он хоть раз не может ответить на вопрос. Потом я закрываю глаза и кладу голову на спинку стула. Я хочу сказать ему «да, конечно, именно этого я и хотела», но как только открываю рот, слова не выходят. Даже в моих мыслях они звучат неправильно.
Мысль о работе в офисе заставляет меня чувствовать себя также некомфортно, как платья и туфли, что я накануне купила, которые вроде мне идут, но, в тоже время, не смотрятся так, как я хочу.
Еще не успев ответить ему, я знаю — он прав. Что-то во мне изменилось. Каким-то образом мне удалось избежать той жизни, что мне предрекли родители.
— Поэтому мои родители опустошили мой счет в банке, — наконец говорю я, еле слышно. Адам молчит. Ему не нужно ничего отвечать. Даже не открыв глаза, я могу видеть, как он улыбается, смотря на меня. — И поэтому я работаю в «Хука Джо». Я не могла позволить себе снимать квартиру иначе.
Я, наконец, открываю глаза, ошеломленная этим открытием и в то же время не удивленная. Адам лишь пожимает плечами.
— Ты хотела быть свободной.
Я хочу открыть рот, чтобы сказать что-то, но не могу. Воспоминание о том, как мы сидели в пиццерии, и я плакала на плече Адама, пока разглядывала как бабочки танцевали под потолком, обрушилось на меня.
Теперь я знаю, почему была так расстроена в тот день.
Глава 9
Я не всегда понимаю, откуда я знаю что-то, не помня, как это произошло. Порой такое случается или хотя бы начинается.
Вчера, когда я вошла на кухню, мое внимание привлек черно-белый коллаж из фотографий на нашей стене, и я знала — просто знала — что именно я создала это произведение искусства. Я не помню, сколько часов я потратила, выбирая идеальные фотографии, редактируя их в черно-белые, подбирая рамки для них или крася их в черный. Но это именно то, что сделала я.
Должно быть, у меня это заняло дни, если не недели, чтобы завершить эту работу и идеально развесить все на стену так, что невозможно не потеряться в этих улыбках и воспоминаниях, которые я выбрала.
Труд во имя любви. Эта стена — моя.
И до прошлой недели я также не могла понять разницу между латте, макиато или капучино, кроме как попробовав при необходимости. Но после того, как я объявилась в кофейне, договорившись с Престон о возвращении на работу, мне потребовалось всего пара минут, чтобы понять, как и что делать.
Это происходмло будто на уровне инстинкта, укоренившегося во мне так сильно, что я могла приготовить идеальный напиток во сне. Тот факт, что впервые за месяц я, наконец, почувствовала себя на своем месте, был для меня на удивление волнующим, если не успокаивающим.
