— Ну что же, я.. эм, увидимся на занятиях.
Я не смотрю на него, когда начинаю отходить, но Адам хватает меня за запястье и тянет назад, так что у меня нет выбора, кроме как повернуться к нему и остановиться. Он по-прежнему сидит на стуле, ухмыляясь, будто ему ни до чего нет дела.
— Почему ты убегаешь?
Я смотрю на него и Лекси. Она черлидер в группе поддержки футбольной команды. Она, наверное, тратит часы, вожделея Адама, пока наблюдает как он бегает по футбольному полю. Без майки. И весь потный.
— У тебя, по всей видимости, дела.
Он качает головой и хмурится.
— Она может подождать пару минут. Мы с тобой еще не закончили.
Лекси стоит позади него, скрестив руки, тем самым давая мне понять что не намерена ждать.
— Адам, — он поворачивается к ней, не отпуская мю руку. — Нам пора идти.
Он тянет меня за руку, улыбаясь точно так же, как несколько минут назад. На этот раз на меня это не подействует.
— Мы закончили, — своим тоном я даю ему понять, что имею ввиду не только репетиторство. Я вытягиваю свою руку из его и уже иду по проходу, усыпанному книгами до потолка, когда он зовет меня.
Вопреки своим принципам, которые никогда меня раньше не подводили, я поворачиваюсь к нему. В одной руке он держит книгу, а другой обнимает Лекси за плечи. Она прислоняется к нему, и Адам не убирает ее руку, когда она ею проводит по его груди, при этом хихикая. Она хихикает! С каких это пор, хихикающая девушка за двадцать — это привлекательно?
— Я добьюсь свидания, так или иначе, — он подмигивает и они уходят.
***
В нашей квартире поселилось молчание с тех пор, как я спросила Адама о его родителях, когда мы были в университетском городке. Его взгляд охладел, мышцы напряглись. Когда он заявил что пора уходить, я уже была наготове, так как понимала, что наш вечер воспоминаний подошел к концу. Он молчалив, а его способность быстро отгородиться от любых эмоций, пугает меня, пока мы пытаемся маневрировать друг с другом в маленьком пространстве нашей квартиры.
Я только почувствовала, будто мы продвинулись вперед. Я вспомнила, как увидела его впервые, пусть даже не знала, что это был он. Но когда я тщательно обдумываю воспоминания о том дне у библиотеки, и вспоминаю синяк Тайлера... я знаю, что он был честен. Это заставляет меня верить, что он может быть честен со мной, и я могу ему доверять. Но с другой стороны то, с какой легкостью он закрывается от эмоций, меня сильно тревожит. Почему он не рассказывает о своих родителях? Или что-нибудь о себе? Не считая фотографий на стене, я не знаю о нем ничего, и он не спешит мне в этом помочь.
