Поезд всё ещё едет по туннелю под городом. Весь отсек отражается в окне, удвоенное число сидений, удвоенное число людей. Половина сидит спокойно, другая – в стекле – нервно дрожит, а потом поезд выезжает наружу, на простор, в ландшафт из строительных профилей, выездов на автобан и садово-огородных участков, которые постепенно погружаются в сумерки.
На следующей станции в вагон садится мать с двумя дочерьми-подростками. Они привносят с собой тропический бриз, искусственный тропический бриз, который придают эти умягчающие моющие средства, что продаются в двухлитровых канистрах. Три комплекта нижнего белья, три пары носков, три пары брюк, три пуловера ароматизируют отсек вагона, ограниченное пространство при плохой циркуляции в мгновение ока насыщается персиком и папайей, и пока эти нахалки дерзко поглядывают из своих локонов, а он взвешивает, не сменить ли ему отсек, он замечает её отсутствие. Её нет. Она исчезла. И её мехового манто в чехле тоже нет.
Вот только что она ещё сидела лицом к нему, но лицо при этом было скрыто спинками сидений. Он видел только её нижнюю половину; одну ступню она выпростала из балетки и поставила её на другую, взъём которой потирала пальцами. Похоже, у неё там чесалось. Какое-то мгновение он видел этих пятерых гномиков в кроваво-красных колпачках, милых и пугливых, потому что они – словно почувствовав на себе его взгляд – быстро юркнули назад, в свой домик сливового цвета. Когда же это было? Он что, заснул? Зазевался?
Он вскочил, бросился по проходу к площадке у двери, там её не было, не было и на верхнем этаже вагона – по крайней мене, с лестницы её не было видно. И тогда он поднялся туда, прошёл по рядам, глядя направо, налево – её не было. Над туалетом горела красная лампочка, но она не там. Но где же тогда? Давно вышла?
Тут поезд начал тормозить и вскоре остановился, где-то в пригороде. Он нажимает на кнопку двери и одной ногой ступает на перрон, оставляя вторую на приступочке вагона. Озирается. Парой вагонов дальше из поезда выходит мужчина с собакой. Мальчик в шапке, похожей на горшок, пригнулся за плакатной стойкой, на которой полиция призывает к содействию. При малейшем подозрении – звоните! Из-за стойки поднимается дымок. Запах марихуаны. Дверь издаёт три писка и хочет закрыться. С чувством совершения непоправимой ошибки он убирает ногу с выдвижной приступочки, дверь закрывается, поезд отходит. Шум и ветер от вагонов, потом водворяется мёртвая тишина. Он один.
