- Я вам все рассказываю, а ты секретничаешь, - возмутилась Клава.
- Если проболтаетесь - убью! - "предупредила Маша.
- Ясно, - ответила Голикова.
- Горбунова, старшего лейтенанта, знаете? - очень тихо сказала Маша.
- Кто ж его не знает! - прошептала Клава.
- Засыпал меня письмами... Не понимаю, как мой адрес узнал.
Маша вскочила и босиком на цыпочках побежала к лавке, где лежала ее гимнастерка. Из нагрудного кармана она достала несколько помятых бумажных треугольников и села ближе к коптилке.
- Вначале товарищ старший лейтенант моим здоровьем больше интересовался, - сказала она. - А перед своим отъездом получила я вот это...
Аня и Клава переползли по постели к ногам Рыжовой. Подняв встрепанные головы, они приготовились слушать. Аня обхватила худые плечи длинными белыми руками.
- Я так удивилась... - проговорила Маша.
Огонек в коптилке оставлял в тени часть ее лица, обращенную к подругам, но обрисовывал золотистой линией профиль, утиный носик, шевелящиеся губы, короткие вихры надо лбом. Развернув треугольник. Маша начала читать негромким ясным голосом:
"...Не удивляйтесь этому письму. Быть может, мы не так уж скоро встретимся... Но и через год, два, три я отыщу вас, где бы вы ни были. Поэтому я хочу, чтобы вы немножко ожидали меня..."
Маша сидела на лавке в одной сорочке, стянув ее и придерживая на груди, упершись в темный пол узкой ступней.
"...Дорогая моя, - читала она дальше, - простите, что так называю вас. Может ли быть, что я полюбил вас после того, как перестал видеть. Нет, конечно... Но я только теперь понял то, что случилось раньше. Помните ли. Маша, ту морозную ночь, когда мы с вами отбивались от фрицев, сидя в разрушенной школе? Там, под свист осколков, я почувствовал, как вы мне дороги! И я пишу это письмо с одной мыслью - не забывайте меня! Сколько бы ни пришлось воевать, год, два, три - я буду напоминать вам о себе..."
Маша читала нарочито ровно, невыразительно, подчеркивая свое полное безразличие. Вдруг она оборвала чтение, ощутив неловкость, как будто любовь Горбунова была уже их общим проступком.
- Дальше все в том же духе, - сказала она.
- Красиво как пишет, - прошептала Клава.
- Сентиментальности... Никак не ожидала от боевого командира.
- Ну, читай, читай... - нетерпеливо сказала Голикова. - Еще немножко...
Маша неохотно наклонилась над письмом.
"...Я часто думаю, Маша, о том времени, когда кончится война, - снова начала она, - какое это будет чудесное время! Помню, окончив десятилетку, я летом с товарищами поехал на Кавказ. Мы поднимались на высокую гору, долго карабкались, подтягивались на веревках, мы шли в облаках, в непроглядном тумане... И вдруг увидели солнце... Когда я думаю о нашей жизни после победы, - а мы обязательно победим, - я так и представляю себе эту жизнь: темные тяжелые тучи внизу, позади, а над головами синее небо..."
