— Тш-ш-ш… Мне Иван, твой суженый, вроде как дядькой приходится… даже еще ближе. И брат твой горюет о тебе. Если ты не согласишься, мы останемся здесь и поляжем все, а у нас даже усы отрастать не начали.
— Такие молодые… — голос не отвечал, он равнодушно констатировал факты, Знал бы суженый, как надо мной поругались, перевернулся бы на своих небесах. А остальным я такая порченная не нужна.
— Ивану без тебя никак!
— Он жив?! — в хриплом голосе послышалась надежда.
— Мы нашли его следы…
— Но, не его самого… — вспыхнувшая надежда угасла.
— Я обещаю. Обещаю, что найду. Тогда поступишь, как знаешь. А пока нам надо собираться.
— Собираться. Надо. У меня ребенок. Куда я с ним? Кто меня примет?
— Для нас. Для всех. Это. Его. Дитя. Ты же помнишь Он сказал это сам.
— Уходите… Пока не поздно.
Нет. Ребенка мы напоим слабым маковым отваром, а потом засунем вас в потайной ящик на дне телеги, припорошив сеном. Все продумано, не беспокойся!
— Бегите!
— Нет. Без тебя никуда не уйдем. Учти, если что то сорвется, наши следующей ночью обязательно пойдут на штурм крепости! Представляешь, сколько людей погибнет?
В наступившем молчании отчетливо раздался шум в коридоре над лестницей. Более ждать было нельзя, и Тимка ринулся туда.
«Вот и взятое напрокат оружие пригодилось! Плохонькое, но нам не на стенах биться!»
Когда он подбежал к комнате городского головы, было уже почти все кончено. В свете теплившегося свечного огарка из-под кровати выползало пятно черной крови, на одеяле комом лежала женщина.
Тимку, перекорежило. Молодуху было жалко, хотя он сам и отдал приказ валить любого, если есть хоть малая вероятность, что тот позовет на помощь.
Сам панок лежал рядом с порогом, зажимая рану в боку. Струйки крови сочились у него между пальцев, растекаясь темным пятном на рубахе, но в своей ненависти, полыхавшей в глазах яркими огоньками, он даже не замечал этого.
Однако молчал.
А что прикажете делать, если силы неожиданно кончились, а острие чужого ножа засунуто под подбородок?
— Кто повеление тебе передал Важену в неволе держать? Куда ветлужцев продал?
Давление клинка ослабло, но это лишь дало повод лежащему плюнуть в сторону Тимки.
— Поставлю вопрос по-другому. Видел такое колечко раньше? К нему еще бляха прилагается… — витой железный ободок на грубой конопляной тесемке на миг показался из-за выреза рубахи, чтобы вновь опуститься на место. — По глазам вижу, что хотя бы слышал и понимаешь, что своими словами я разбрасываться не буду! Так вот, если ответишь, как все было, то Овтай и его ближники не будут мстить твоему роду… Иначе вырежут и старого и малого, в том числе семью твою, которую ты спровадил подальше от ратных баталий, что могут в крепости случиться при проходе суздальцев! Это его твердое обещание, данное мне лично. А от себя добавлю, что если будешь упорствовать, то мы всем расскажем, на что ты обрек своих ближайших родичей…
