А когда тот суетливо наклонился, чтобы поблагодарить воина за науку, покровительственно похлопал и шепнул.
— Выпущу, как станет светать. Опоздаешь, пеняй на себя, уйду один.
Тимка намек понял и заискивающе попросил совета, где купить хотя бы что-то похожее на оружие. А когда ему показали на неказистого дядьку, следящего за разгрузкой и неявно исполняющего роль местного тиуна, уже более внятно попросился переночевать в детинце. И весомо стукнул по звонкому кошелю на поясе под намекающий кашель их сопровождающего.
Мужичок все услышал и оценил, а потому, когда потянул недорослей за собой, то потекший бочонок с медом так и остался стоять перед закрытой дверью лабаза. Сиротливо так, под понимающими взглядами сопровождавшего их эрзянина и внутренней стражи, уже предвкушающей ночные посиделки. А что, враг уже на пороге? Или добрая чаша хмельного меда кому-нибудь мешала охранять закрытые ворота?
…
— Кляп не забудьте!
Замечание опоздало, Андрейка уже затянул узлы и теперь засовывал кусок дерюги в рот сомлевшему служке, а Москай, эрзянский представитель их малочисленной компании, уже подсвечивал лучиной приземистую дверь, отделяющую конюшню от дома. Задув огонь, он дернул ручку и шагнул в полутьму жилого помещения, откуда через несколько мгновений призывно махнул рукой.
Важену они нашли в конце коридора. Откинув щеколду, Тимка осторожно вошел в душную комнату и замер. Пахло затхлостью и давно немытым телом.
— Эй… — скорее прошептал, чем окрикнул он. — Есть тут кто?
В углу зашевелилось, и Тимка шагнул вперед.
— Важена…
Неожиданно какая-то тряпка взлетела вверх, и пока он следил за ее полетом, на него что-то прыгнуло, ударив в грудь. Отшатнувшись, Тимка потянул нож…
Его остановил плач. И еще рычание, переходящее в тихий скулеж. Нет, это была не собака. Женщина защищала дорогое ей создание и из последних сил преграждала путь врагу.
— Важена… Тш-ш-ш…. Я пришел забрать тебя к брату…
Тимка сказал это по-эрзянски и специально не стал упоминать Ивана, чтобы не спугнуть доверие плененной женщины.
Подвывания постепенно затихли, но ответа он ждал долго, почти минуту.
Мучительно тянулись мгновения тихо кряхтел проснувшийся ребенок.
— Я ему не нужна… Он отдал меня из рода, не спрашивая согласия! И потом не спас меня, хотя я ждала.
Сзади послышалось дыхание, и в ухе раздался Андрейкин шепот.
— Он проснулся. Скорей.
Неслышные шаги удалились, и Тимка попробовал вновь. На этот раз он вспомнил всех и надавил на жалость.
