Николай Носков — Узнать тебя в толпе.
Сакраль далёкого прошлого.
Север надолго погрузился во мрак. Чёрные тучи поглотили небо и не отпускали целый год. Но ещё более хмурой ходила Квин. Её непосредственность и былое любопытство исчезли бесследно. Хищники постоянно дежурили на границах её земель, грозно рычали и выли, делая край грозовых облаков неприступным.
Хозяйка севера стояла на вершине скалы, которая была её любимым наблюдательным пунктом. Хрустальный взор устремился на юг, где далеко-далеко в небеса уходили столпы дыма — плохой знак. Крестьяне не жгли таких костров.
— А у нас новичок. — уголок рта дёрнулся вверх. Квин подняла руку и выставила параллельно земле, чуть согнув в локте. Беркут звонко крикнул, нарушая гнетущую тишину севера и пикировал на руку девушке, — Здравствуй. Откуда ты такой голодный?
Она мило беседовала с птицей, гладила бурые перья. Отнесла к дереву и накормила сырым мясом. Так увлеклась общением, что проглядела путника, преодолевшего волков на границе. Возмущение и злость поразили её волной. Хищники подвели, и это пробудило первобытную силу внутри, рвущуюся наружу для охраны границ севера. Но в миг буря в душе утихла по воле чужого голоса:
— Меня зовут Ксандр, и я пришёл с миром.
Отчего-то коленки показались слабыми. Да и собственный голос пропал — звуки буквально застряли в горле. Зато путник говорил мягко и уверенно, но не оказалось в нём ни капли претензии, опасности или наглости, с которой идут на север. А ещё в его голосе звучали оттенки чего-то магического, бархатные нотки.
Квин медленно повернула голову. И пожалела. Потому что тут же попала в ещё больший ступор — взгляд незнакомца по имени Ксандр пленил изумрудами. Такими внимательными и предупредительными. В них был интерес и… восхищение, которое сменилось насмешкой. И вдруг она пришла в себя и оценивающе посмотрела на всего Ксандра — высокий, даже слишком, широкоплечий — такой, что не обнять, мощный. Только уставший, раненный, измотанный.
Жалко стало путника. Такое случалось крайне редко, и тем более после смерти брата. Она закостенела, ощетинилась в последние годы, а сердце обросло коростой да чешуёй. А тут один только взгляд на Ксандра — и захотелось отогреть, отмыть, накормить и залатать раны. Чудно!
Что-то промямлила в ответ, а он улыбнулся. Мягко, будто покровительственно. Словно не она его защитит, а он её — и это было ново. Квин ловила каждое его движение, каждый вздох и всё хотела рассмотреть в подробностях, даже прикоснуться к уставшему красивому лицу, но такое поведение позволить себе не могла. Удивительно, но опасности она не чувствовала, и это раздражало. После истории с Тарком, она зареклась никого не впускать, никого не жалеть, но с Ксандром хотелось наплевать на принципы.
