— Его протеже ещё нестабильна, они не знают, что делать с её силой, которая медленно её отравляет. У этой… Леди сейчас наблюдается постоянный жар, она в полуобморочном состоянии…
— Что за ерунда?
— Блэквелл боится её срыва, поэтому временно запретил использовать Квинтэссенцию.
— Я бы тоже так сделал, если б эта чертовщина объявилась в моём замке… — сварливо запыхтел Алистер.
— Ну вот и зря! — спорил Уолтер, — Алиса — самый чувствительный к загрязнению магии человек, поэтому если она не использует Квинтэссенцию, то начинает отравляться магией. Поэтому жар, наверняка ещё и головокружение, нехватка воздуха… всё это чревато.
— Она Архимаг, её температура не убьёт!
— Не говорю, что надо её убивать, этого как раз я и не хочу! — перехватил инициативу доносчик, — Это лишь способ сказать, что она сейчас наверняка уязвима и плохо соображает. Блэквелл её шпыняет на каждом шагу, срывается. Надо вбить между ними клин окончательно.
— Отвергнутая женщина — лёгкая добыча, верно? — со смехом уточнил Роланд.
— Делать вывод, что её отвергли — слишком нелепо! Она не заинтересована в Герцоге, как в мужчине, поверьте! — прозвучал голос доносчика, — А он слишком любит женщин, чтобы остановиться на ней.
— Слишком запутанно. Хотя, впрочем, даже лучше, что у них больше нет интрижки. Уолтер, сэкономь моё время, подскажи что делать! — обратился Алистер к своему младшему сыну с очевидной неприязнью.
Уолтер поднял глаза на отца, потом медленно убрал бумаги, встал и так же медленно подошёл к окну. Его задумчивый взгляд на скалистый пейзаж продлился не больше десяти секунд, но это время все присутствующие, кроме доносчика, пристально наблюдали за ним. Наконец, он заговорил:
— Барон Кэмптон рвётся в Совет Эклекеи уже давно, надо протолкнуть его немного.
— Но Блэквелл сопротивляется!
— Просто Саммерс очень скупится на подарки Совету, надо бы поделиться с ним ресурсами.
— И как это нам поможет?
— Всё просто, брат, — снисходительно сказал Уолтер и повернулся лицом к семье, — Чтобы не выглядеть подозрительным, он должен потребовать у Герцога взамен своей «гуманитарной помощи» один предмет имущества.
— Какой? — спросил с интересом Роланд.
— Тот, что Винсент никогда никому не отдаст по своей воле: свой главный козырь — своего Архимага. Причём попросить на время, в унизительной форме, так, чтобы герцогское «нет» прозвучало наотрез. Тогда это подорвёт его авторитет у Совета, начнётся мышиная возня, это нам и нужно.
