Он изучал её спящее лицо, слушал её тихое дыхание, а потом сорвал со своей шеи золотую цепочку, на которой висел перстень с изумрудом, магией уменьшил размер кольца и надел его на безымянный палец левой руки жены. В этот момент ему стало тепло на душе, будто не было между ними ссор, будто она снова говорит с ним не через зубы, а искренне.
— Я люблю тебя, — прошептал он в ночной тишине, зная, что девушка не услышит, — Больше всего на свете, больше, чем можно представить.
Блэквелл завёл музыкальную шкатулку, подошёл к кровати и упал на постель в бессилии, а на его спящем лице появилась лёгкая улыбка.
Звук: Evanescence — My immortal.
Я проснулась поздно, проспала завтрак и совершенно об этом не жалею. Мой организм давно так не отдыхал, хотя в душе всё равно была тревога и боль. Жар как рукой сняло… стоп. Я-то знаю единственную руку, которая могла его снять. Открыв глаза, я увидела ещё спящего в кровати Винсента. Он красив и безмятежен во сне, но на лбу залегли морщины.
Это мой муж.
Вчера Винсент притащил меня в часовню и насильно заключил со мной новую «сделку». Нельзя сказать, что я ни разу не допускала в своих грёзах мысль о браке с ним, но… всё это совершенно опошлено и безнадёжно отвратительно, как и всё вокруг меня. Он не спросил меня, а приказал. И всё для того, чтобы самом не жениться на Анне Гринден. Жениться на своей рабе выгодно: я и так и так не имею права ему возразить, ничего своего нет и всё моё и так его. Ему можно трахаться налево и направо без последствий, в общем, заключая этот «контракт» со мной, он ничем не жертвует.
Хотя теперь я приобрела титул, но, если честно, мне наплевать.
Герцогиня. Курам на смех.
Крадусь тихо, чтобы не попадаться на его глаза. Не могу смотреть в зеркало, тошнит от собственного вида, поэтому прохожу мимо отражения, даже не взглянув.
Приехав в Мордвин впервые, я увидела на своей кровати рабское платье и тогда… тогда громко рассуждала о том, что, чтобы не происходило вокруг меня, кто бы меня не покупал-продавал, я рано или поздно остаюсь наедине с собой у зеркала и смотрю на себя. Пока мне нравится тот человек в отражении, я — самодостаточна, и значит есть шанс. Мои глаза всегда блестели, я не сдавалась. Возможно хотела умереть, да, но и это было скорее из эгоизма, то есть из-за любви к себе.
А сейчас я не хочу смотреть в зеркало. Мне заведомо противно всё, что связанно с именем «Алиса», какие бы фамилии не стояли после, теперь это не важно, я ненавижу своё имя. Себя.
