Пока Андрей говорил это, отец Дмитрий пачку распечатал сигарет мужских крепких, которую в руках до того периодически теребил, задумчиво сказав про себя, что вернуть крест вспять отцу Георгию весьма проблематично было бы теперь, сигарету одну достал и зажигалкой Марии в пример Андрею воспользовавшись, закурил; вот-вот, говорит торжествующе Андрей, будто того только и ожидая: а священники разве курят, и тот тоже курил в машине моей, вот я и говорю вам, что дело с ними нечисто, и Марфа спрашивает уже у отца Дмитрия: разве курил отец Георгий в частности и священники разве курят вообще; нет, отвечает отец Дмитрий сигаретой дымящей затягиваясь глубоко, отец Георгий не курил, по меньшей мере после смерти точно, и вы об этом знаете не хуже меня, и Мария спрашивает уже у отца Дмитрия: разве вы курите, отец Дмитрий, и отвечает ей он: иногда, в случаях исключительных; и что думаете по этому поводу вы, спрашивать продолжает Мария, и Марфа с Андреем глядят на священника внимательно, а он молчит, дымом затягиваясь в задумчивости некоторой свойства каменного, и отвечает, что сигарету докуривать собирается и вино в бокал его налитое допивать, и более ничего не собирается делать. Молчание повисает, когда Андрей торжествующе глядел то на одну сестру, то на другую, не будучи в силах с места своего их сразу вдвоём обозреть, но вниманием не удостаивает отца Дмитрия ни на миг, полагая правым себя окончательно и торжествуя свой успех, суть коего для него заключалась в том только, что он сейчас выведет ситуацию текущую из мрака обмана, в коем сокрылись мошенники в рясах затаившиеся, и даже не ожидал, что так быстро священник проиграет и сопротивляться не будет нисколько, отец Дмитрий молча курит и перед ним воспомнинаем предстает голова покойного отца Георгия с глазами закрытыми, на ухабах нет и нет говорящая, и вспоминается, что сам он отвечал на то да и да против воли собственной, и лишь когда он докуривает сигарету, бокал с вином тогда берёт в руку и говорит из знакомой сёстрам уже отрешённости странной: Господа мы полагаем в заблуждении своём милосердным к нам по мерке собственной, и под себя это понимание приготовляем, помоги Господи и помилуй говорим мы, на то ориентируясь, что нас ныне нудит в заботах наших мирских, всуе обращение своё имеем, и Господь совершенно милосерден, однако, дети мои, окидывает отец Дмитрий взглядом странным присутствующих: Мария, Марфа, Андрей, этот Бог губил и губит народы, уничтожает города, проклятия ниспосылает на головы наши, этот Бог при этом всём всемогущ и справедлив, но не дай Бог узреть нам гнев Господень, который лучшие из пророков Его с трудом от милости Его отличать учились, и не всегда у них то получалось, и посему если, Марфа, ты думаешь, что Господь милостив тогда, когда к тебе Андрей приходит, то благодаришь Господа на деле за зуд в промежности Андреевой, говорит отец Дмитрий, а Андрей чувствует боль в месте упомянутом усиливающуюся: и в том нет заслуги Андрея, и твоей нет заслуги, ибо иначе Андрей к кому другому пошёл бы, и то было бы для кого другого таким же благом, в качестве коего ты рассматриваешь визит Андрея тогда, после сна случившегося, а к тебе тоже пришёл кто-нибудь другой, и ты бы также была благодарна за приход сей, однако при чём здесь Господь, и не стоит упоминать всуе хвалы Ему за зуд в промежности ощущаемый и хулы Ему упоминать всуе не стоит за зуд в промежности неутоляемый, ибо милосерден он воистину, равно как и справедлив Он воистину, мы жаждем справедливости и милосердия, но готовы ли мы получить их воистину по мерке Его, вряд ли, жизнь наша в суете без истины пребывает, а потому мы научились уже, и приспособились истину в суете выискивать и за единственно возможную её почитать, и будто бы Господь суетным оттого стал для нас, но Господь не имеет к суетным справедливостям и милосердиям суетным никакого отношения, и не дай вам Бог, дети мои, встретиться с милосердием Его воистину, не говорю о гневе, ибо отличить одно от другого не сможете, будет для вас всё бесчеловечным казаться, и падёте как щенята слепые от молота милосердия Его, не значит милосердие Господне нисколько, что лучше станет тому, кто удостоится его, не станет лучше для того, кто удостоится как ожидал он, ибо неисповедимы пути Господни, и это воистину, а посему никакие наши договоры с ним: вот, Господи было у меня всё хорошо, спасибо тебе, а теперь что-то не очень, подключись, будь добр, а у Тебя же нет, Господи выбора, Ты ведь не можешь добрым не быть, не работают договоры эти все, ни у людей отдельных, ни у народов, ибо может человек от Господа для себя лучшей доли добиваясь, в самом деле её добиться, а лучшее в глазах Господних для человека того к примеру не родиться было бы вовсе, но Господь предоставил ему жизнь, и тогда милости Господней добившийся и облагодетельствованный ею, вполне гибнуть жестоко начать может, Господа проклиная, хотя сие милосердие испрошенное в него претворяться начинает, и никакие наши договоры с суетой, что Господа не существует, не избавляют нас от взора Его, и посему когда Господь заявляет о Себе, как во сне твоём, Марфа, то мы быстро придумывание себе свершаем, к чему это всё, однако зря мы, и потому беседу я веду эту с вами, а ныне Андрей, гордости непонятной преисполненный, придумал и для себя к чему в руках у него крест покойного отца Георгия оказался, и радуется как дитя радуется наивно, но и зло радуется при этом, как дети не радуются,
