— Там внизу мосты, — сказал Максим.
Они присели под деревом. Пахло осенней травой, увядшими листьями.
Во мраке нельзя было разглядеть, что происходило на берегу, на мостах. Но они знали: армия отходит за Днепр.
Рассвет наступал медленно-медленно. Небо посерело, и первое, что увидела Ольга, был клен, покрытый узорчатой красной листвой. За ним из сумерек выступила шеренга тронутых желтизной каштанов. Осень уже вплетала в зеленый убор киевских холмов свои ярко-желтые ленты.
«Сентябрь в Киеве чудесный», — снова вспомнилось ей. Кто это сказал? Что он имел в виду? Красоту днепровских просторов и этот упавший на землю кленовый листок? Но сегодня ночью ничего этого нет. Есть лишь одно — мосты.
— Проклятый сентябрь, — чуть слышно произнесла она.
— Что ты говоришь? — спросил Максим.
— Ничего! Молчи.
Уже вырисовывались заречные дали, но русло реки было укрыто туманом, а может быть, дымовой завесой.
Из-за Дарницкого бора поднималось красное солнце. Туман вдруг растаял, и мосты стали видны. К ним зелеными волнами скатывалась гора, на которой сидели девушки и Максим.
На самом дальнем — железнодорожном мосту, что горбом изогнулся над водою, не видно было никакого движения. По Наводницкому шла пехота. По Цепному неслись автомашины.
Ольга сидела, обхватив колени. Рядом съежилась Надя; ей было холодно. Максим не отрываясь следил за движением на мостах. Уже скрылись машины, поредел людской поток.
— Проклятый сентябрь, — прошептала Ольга.
— Что ты сказала? — снова спросил Максим.
— Можешь ты помолчать?!
Такие глаза, такое исступленное лицо Максим видел у того бойца, что бросился с гранатами под фашистский танк на Васильковском шоссе.
В Ольге все клокотало, сдавленный крик рвался из горла. Но она до боли стиснула зубы. О, если б можно было убить первого фашиста, который войдет в Киев!
Вдруг дальний мост окутался тучей дыма. Прогрохотал взрыв, громовым эхом прокатился по берегам, отозвался пронзительной болью в сердце.
— О-о! — тихо простонала Надя.
Максим украдкой взглянул на Ольгу. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
— Пора! — сказал Максим и поднялся. — Скоро взорвут и эти мосты. Немецкая разведка, должно быть, уже вползает в город.
Надя и Ольга тоже встали.
— Надо идти, — глухо проговорила Надя.
Ольга стояла не двигаясь. Не могла оторвать взгляд от Днепра.
— Ольга, ты нервничаешь.
Она резко повернула голову:
— Пожалуйста, без поучений, Максим.
Шли молча. В утреннем свете город казался еще безлюднее, чем ночью, а дорога еще длиннее.
