Сначала Осман-ага не поверил своим ушам, но письмо было у него в руках, и мальчишка-гонец на словах повторил то же самое, но тут его резануло подозрение, не ловушка ли это. Осман подскочил, глаза его налились кровью.
— Врешь, сукин сын! — рявкнул он на мальчишку. — Шкуру спущу, если не скажешь правды.
— Правду я говорю, ага! — уверял тот. — А не веришь — пойдем, я тебя отведу, сам увидишь.
«Пойти и увидеть Петко?» При этих словах «бесстрашный» карагалар опомнился. Одно упоминание имени Петко, возможность лицом к лицу встретиться с этим грозным противником заставили его примолкнуть. Затем он торопливо заперся в одной из комнат и приказал своим чаушам:[13]
— Чтоб мухе не пролететь! Охранять дом со всех сторон.
— А разве мы не пойдем ловить разбойника?
— Сперва я обдумаю, как получше обделать это дельце, чтоб вернее было, — ответил Осман-ага.
Он думал до вечера, думал всю ночь, но так ничего и не придумал. Нелегкой была та ночь для Османа, тупая башка которого не привыкла ворочать мозгами. Были минуты, когда он уже готов был опоясать себя оружием, кликнуть своих молодцов и повести их туда, где ожидал его раненый гайдук. Осман даже рисовал себе, как он свяжет разбойника и с барабанным боем доставит в Адрианополь. Но в следующий миг сладостное видение исчезало, страх перед воеводой вновь леденил кровь и заставлял то и дело подходить к двери, проверяя, надежны ли запоры. Всю ночь длилось это напряженное единоборство между долгом и страхом, между жаждой победы и боязнью вновь поцеловать под хвост лошадь и потерять не только бровь и ус, но, пожалуй, на сей раз и голову.
На рассвете бледный, невыспавшийся Осман-ага услышал стук в дверь. Отворив, увидал он сельских старейшин и толпу турок.
— Пощади нас, Осман-ага! — взмолились они. — Уж коли гайдук решил сдаться, поди, схвати его. Пусть наступит, наконец, в селе мир и покой.
Несколько раз приходили старейшины к Осман-аге. Несколько раз и чауши заговаривали о том, что пора действовать, но Осман не только не решался выйти за пределы села, но и просто высунуть нос из дому, где его надежно охраняли стражники.
А что тем временем делал Петко? Пока Осман-ага ломал себе голову, как быть, Петко-воевода сидел в пастушьей хижине и ждал. Надо сказать, что это ожидание — один из самых рискованных и отважных поступков в его жизни, полной превратностей и опасностей. Представьте себе пастушью хижину среди лугов и пашен, на голой равнине, там и сям поросшей редкими кустами, где не то что человеку — суслику не спрятаться.
