Поднеся истекающий кровью орган ко рту, она погрузила зубы в его теплую нежность.
Как ни велико было сексуальное удовлетворение узника, оно не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывала сейчас она. С каждым новым глотком жизненная сила жертвы переходила в нее. Она чувствовала, что этот поток освежает ее физически и питает тот источник, из которого она черпает силу для своей магии.
Сидя на животе истекающего теплой кровью трупа, скрестив ноги, с обмазанными кровью грудями и руками, она блаженно предавалась пиру.
Наконец она почувствовала, что сыта. Пока.
Когда она слизывала с пальцев последние соки, из темного угла комнаты выскользнула молодая черно-белая кошка. Она замяукала.
— Эй, Сапфира. — Дженнеста наклонилась к кошке и слегка похлопала ее по спине.
Кошка легко вспрыгнула на мрамор, чтобы хозяйка ее приласкала. Затем почувствовала запах, исходящий от изуродованного тела, и принялась лакать из открытой раны.
Улыбаясь ей, как улыбаются избалованному ребенку, которому и сейчас не хотят отказывать в шалостях, Дженнеста спустилась на пол и дернула за бархатный шнур звонка.
Стражники-орки явились на призыв незамедлительно. Если они и испытывали какие-то чувства по поводу представшей перед ними сцены, то ничем их не выдали.
— Уберите труп, — приказала она.
При появлении стражников кошка метнулась в тень. Они завозились с кандалами.
— Какие новости от Росомах? — спросила Дженнеста.
— Никаких, миледи, — отвечал один из стражников, избегая ее взгляда.
Не это ей хотелось услышать. Благотворное действие недавнего подкрепления уже начало ослабевать. Вернулось царственное неудовольствие.
Она мысленно поклялась, что смерть Росомах превзойдет их самые страшные ночные кошмары.
Двое солдат лежали, прислонившись к дереву. Над головами у них кружил рой крошечных фей. Трепеща крылышками, они вовсю пели и веселились. На слюдяной поверхности играли мягкие разноцветные блики. Голоса фей мелодично позванивали в предвечернем воздухе.
Внезапно один из орков выбросил руку и схватил целую горсть веселящихся созданий. Они жалобно запищали. Затолкав извивающиеся тела в рот, он громко захрустел.
— Противные маленькие ублюдки, — пробормотал его спутник.
Первый глубокомысленно кивнул:
— Ага. Зато вкусные.
— И глупые, — добавил второй, когда рой опять закружился у них над головами.
Некоторое время понаблюдав за ними, он решил, что пора поймать горсточку и для себя.
Так они и сидели, жуя и тупо глядя на курящиеся угли на противоположной стороне двора. До фей наконец дошло. Они упорхнули.
