— Его величество прогнал его.
— Прогнал? Куда?
— Не знаю. Сказал: «чтобы ноги твоей больше не было в моем замке».
— Негодяй, — прошипела Оливетт, — да оба они хороши. Что один, что другой. Как они похожи! Затрудняюсь сказать, кто их них хуже.
Ромейн тоже не знала, но ее это и не особенно волновало. Хуже, лучше — какая разница. Главное, чтобы пореже попадаться на глаза им обоим. Меньше неприятностей наживешь.
В дверь постучали, очень вежливо и деликатно, но Оливетт почему-то перекосилась. Ромейн хотела, было, открыть, но королева задержала ее за руку.
— Сядь, — велела она, — я наняла тебя на службу не для того, чтобы ты открывала двери. Для этого есть слуга. Сиди здесь и не вздумай ничего делать.
Стук повторился. А еще через полминуты дверь приоткрылась и в королевские покои вошла Мэгими.
— Я прошу прощения, ваше величество, за то, что нарушаю ваше уединение, — заговорила она с поклоном, — но его величество велел мне находиться при вас неотлучно.
Оливетт смерила ее таким взглядом, что Мэгими на мгновение смешалась и слегка покраснела.
— А вот и наш соглядатай, — чуть громче, чем нужно проговорила королева, — вынюхивать пришла? Ну что ж, добро пожаловать.
Девушка, видимо, взяла себя в руки, поскольку прошла в комнату с очень гордым и независимым видом. Закрыла за собой дверь и осмотрелась. Судя по всему, она хотела куда-нибудь присесть, но в помещении было лишь два стула и одно кресло. Кресло занимала Оливетт, один из стульев — Ромейн. А на второй стул королева, совершенно не скрываясь, водрузила початую бутылку вина. Правда, оставалась еще скамеечка для ног, пуфик, на котором прежде сидела Ромейн. Сперва про него все забыли, потом Оливетт мотнула головой своей наперснице и мигнула ей. Девушка придвинула пуфик к себе носком туфли и возложила на него ноги. Места были заняты.
Мэгими, разумеется, видела все эти ухищрения и не могла не понимать, что все это значит. Но делала вид, что это не производит на нее никакого впечатления. Девушка осталась стоять у двери, отойдя чуть в сторону, чтобы ее не задели.
— Боже мой, как меня воротит от этих шпионов, — произнесла Оливетт, обращаясь к Ромейн, но ее слова, разумеется, были адресованы не ей, — они везде подслушивают, подсматривают, их можно выудить из самых разнообразных мест. Знаешь, Роми, я нисколько не удивлюсь, если в один прекрасный день обнаружу кого-нибудь в своей постели. На всякий случай, чтобы проверить, не прячу ли я там тайного воздыхателя.
