— Да, я знаю, и я даже знаю, что вы сейчас скажете, ваше высочество.
— И что же я скажу?
— «Это ведь, кажется, вас наш уважаемый маг учил хорошим манерам?»
Он расхохотался.
— Рада, что вы в таком прекрасном расположении духа, ваше высочество. Поскольку это вам несомненно понадобится на аудиенции ее величества.
— Дерзкая девчонка, — отозвался Филипп и дернул ее за прядь волос.
— Прошу, — Ромейн распахнула перед ним двери королевских покоев, — ее величество ожидает вас.
— С нетерпением, — тихо добавил он, внося долю разнообразия.
Принц вошел вовнутрь и коротко поклонился королеве, которая сидела в мягком, удобном кресле, держа в руках рукоделие. Она подняла голову и улыбнулась:
— О, как мило, что вы пришли, Филипп. Садитесь, прошу вас, — и она указала ему на кресло, стоявшее напротив.
Филипп сел, вытянув вперед ноги. Оливетт перевела взгляд на Ромейн:
— Ты можешь идти, Роми, спасибо.
Девушка присела и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Принц сдержал смешок.
— Я так рада, что вы согласились прийти, Филипп, — продолжала королева, — я ждала вас.
При этом ее глаза не отрывались от пасынка и прямо-таки излучали доброту и нежность. Но увы, весь эффект пропал даром, потому что Филипп как раз в этот момент с тщательным вниманием разглядывал свои ногти.
— О, пустяки, — отозвался он небрежно.
— И я также рада, что вы поняли наконец, нам есть, что обсудить. Сейчас мы можем поговорить спокойно, нам никто не помешает.
— Что мешало раньше? — осведомился принц.
— Уж вам ли не знать. К примеру, ваша робость и нерешительность.
— Да? — протянул он с удивлением.
На его памяти это произошло впервые. До сих пор никто еще не считал его ни робким, ни нерешительным.
— Конечно, — уверенно подтвердила королева, — я сразу поняла это. Не знаю, замечают ли другие, что вы в глубине души до сих пор остались скромным и молчаливым ребенком. Вы и теперь не особенно разговорчивы. Почему вы молчите? — спросила она неожиданно.
В ее красивых голубых глазах плясали веселые, лукавые искорки. Филипп пожал плечами:
— Я слушаю вас, матушка.
Отложив рукоделие, на котором не добавилось ни единого стежка, Оливетт встала со своего места.
— Вы меня не проведете, Филипп. Я все прекрасно понимаю. Вы насторожены, словно ожидаете от меня какого-то подвоха. От меня! Помилуйте, Филипп, неужели я могу причинить вам боль? Будьте уверены, вам не грозит никакая опасность, пока я рядом, — тут королева подошла к нему сбоку и присела на ручку его кресла, — я положу все силы, чтобы защитить вас.
