Однажды не в Америке | страница 28
Комар сказал:
— Погоди же! Скажу я братцу псу про тебя. Не буду я комаром, если он тебя не загрызет!
Полетел к собаке и сказал:
— Братец пес, а братец пес, загрызи вон того кота! Я ему говорю, чтобы он съел мышь, а он не ест.
Пес сказал:
— Почему это ни за что ни про что я должен загрызть кота? Отстань!
Комар совсем разозлился:
— Погоди же! Скажу мальчишкам, они тебя изобьют, в твоей собственной крови тебя искупают. Не буду я комаром, если так не сделаю!
Полетел он по дороге и повстречал ребят.
— Эй, ребятишки, — закричал комар. — Пойдите и поколотите собаку. Я ей сказал «загрызи кота!», а она не хочет.
Ребята засмеялись:
— Не кружи нам голову, комар. Не видишь, мы играем. Что же, бросим игру и пойдем ловить какую-то собаку?
— Погодите же! — закричал комар. — Скажу вашим матерям, не буду я комар, если они вас не высекут.
Прилетел комар к женщине, которая из хлопкового волокна пряла нитки.
— Эй, мамаша, поучила бы ты своих ребят палкой!
Мать ответила:
— У меня работы выше головы! Что же я теперь должна бросить все дела и бегать за ребятами?
Комар сказал:
— Погоди же! Я пойду и скажу братцу ветру, чтобы он растрепал и развеял все твое волокно. Не буду я комар, если так не сделаю!
Только он так сказал, как поднялась сильная буря. Ветер растрепал и разнес по воздуху волокно. Женщина взяла в руки палку и погналась за ребятами, ребята побили собаку, собака погналась за котом, мышь начала грызть мешок с дробью, охотник выстрелил в волка, волк погнался за козлом, а козел съел колючку.
Так комар достиг своих желаний.
Глава 7. Битва за Москву
Однажды, в очередной раз отправляясь на рынок, Турсуновы заметили первые признаки очередного новогоднего безумия. Россия потихоньку приходила в себя после дефолта 1998 года, маховик потребления раскручивался, начиналось десятилетие большой жратвы. Люди тащили на себе огромные пакеты с едой, самозабвенно катали тележки в первых настоящих супермаркетах и готовились отчаянно праздновать Новый год две недели подряд, подаренные народу только что избранным президентом Путиным. Для Барно и Шерзода это был культурный шок. В Ташкенте единственным выходным было первое января, остальные дни оставались вполне обычными и рабочими.
— Смотри, как много они покупают еды, сколько пакетов с продуктами! Мы просто обязаны открыть продуктовый магазин, — говорил удивленный Шерзод. — Никогда не видел, чтобы люди столько тратили на еду!
Вскоре он в очередной раз пришел к другу своего отца, у которого на Белорусской хранились остатки пятнадцати тысяч долларов. Тот поинтересовался, определился ли сын его друга с нишей для бизнеса.