— Ну, как тебе Аристотель? — обернулся к Эпикуру Менандр.
— Я не ожидал, что в нём столько желчи.
— Считаешь, Симонид не назвал бы его «совершенно квадратным»? — спросил Тимократ.
— Современный Симонид, — предположил Менандр, — взял бы в идеалы более модную фигуру, скажем, сферу или в крайнем случае круг.
— К Аристотелю, — заметил Эпикур, — квадрат больше подходит. О него можно уколоться с любой стороны.
— В таком случае наш Менандр должен считаться равносторонне-треугольным, — сказал Тимократ. — Он острее.
— Согласен, — засмеялся Менандр. — А как вам сама речь?
— Оратор он никакой, — поморщился Тимократ, — Е го лучше читать, там хоть можно пропускать особенно нудные рассуждения.
— А мне понравилось, — отозвался Эпикур. — Когда его слушаешь, ощущаешь, сколько недосказано. Как будто смотришь на море — видишь волны, но понимаешь, что под ними — бездна.
Менандр улыбнулся:
— Наверно, послушав Платона, ты сравнил бы его речь с облаками, за которыми солнце?
— А речи Диогена — с зелёной травкой, скрывающей хорошее болото! — добавил Тимократ.
— Ну, это скорее можно сказать о Стратокле, — возразил Эпикур.
— Кстати, как ты думаешь, — спросил Тимократ, — почему Аристотель исключил из людских благ удовольствия только за то, что они есть и у животных?
— Мне кажется, — ответил Эпикур, — что он здесь заботится не о благе человека, а о благе общества. Помнишь, у него в «Политике» — «человек — существо общественное». Без общества человек существовать не может. Значит, общественное благо — выше.
— Туг возникает вопрос, кто для кого, — человек для общества или общество для человека? — сказал Тимократ.
— Может быть, так, — предположил Менандр, — пока жизнь спокойная, — на первом месте удовольствия, а уж если опасность, тогда — шутки в сторону!
Солнце слева зашло за холмы, стало темнеть, друзья повернули назад к городу, над которым горела почти достигшая зрелости луна. Они болтали о пустяках, подтрунивали друг над другом.
— Хорошо, что мы вместе, — сказал Менандр. — А то, друзья-философы, вы совсем забросили меня. По-моему, за эту декаду мы встречаемся впервые. Кстати, Эпикур, как пополняется твоя коллекция? Моя — плохо. Все взбудоражены, думают только о том, чтобы достать побольше денег и понадёжнее их спрятать.
— Моя — тоже неважно, — ответил Эпикур. — Вот заполучил Аристотеля.
— А себя?
— И да и нет. Скорее даже нет. Я понял, что цель моей жизни — искать. Но что искать, никак не найду.
